Перепутья
Шрифт:
– Зато у меня есть кое-что для тебя, - Йоханн загадочно улыбнулся и на манер фокусника достал из-за пазухи бутылку вина, - Та-дам!
– Пить и говорить про работу? – Юля хмыкнула, - Попахивает корпоративом.
Йоханн хохотнул, хотя в шутке практически не было, собственно, шутки.
Все разговоры в Фонде после реконфигурации крутились только вокруг работы. Раньше все было иначе. Раньше у них была и другая жизнь – и пусть на нее оставалось куда меньше времени, чем хотелось бы, она все-таки была и это было прекрасно.
Как жаль, что она поняла это только сейчас, потеряв все.
Ловким движением руки Йоханн открыл бутылку и, как заправский бармен, разлил вино по бокалам.
– Знаешь, я даже не знаю, за что бы выпить, - он неловко почесал за ухом.
– А ни за что, - пожала плечами Юля, устроившись на барном стуле, - Просто так.
Они чокнулись бокалами, и она сразу отпила немного вина. Запасов не могло хватить надолго – и оно должно было скоро превратиться в дефицит.
Если только реальность не развалится окончательно еще раньше.
Ко второму бокалу молчание стало слишком неловким. К середине бутылки они добрались до обсуждения нюансов работы мобильных опергрупп с учетом текущей ситуации, а когда, разливая очередной бокал, Юля увидела в бутылке дно, Йоханн неожиданно спросил:
– Слушай, Юлия, а что у тебя с де Ройтером? – Юлина рука дрогнула, и она пролила немного вина на барную стойку. Та тотчас же окрасилась в красный.
– А что такое? – она напрягла все свои актерские способности в попытке сделать так, чтобы голос звучал непринужденно, но этого не хватило.
– Я что-то слишком часто вижу вас вместе в последнее время, - прозвучало то ли как упрек, то ли как восхищение.
Так вот для чего он на самом деле пришел…
А ведь так заморочился, что она уж было подумала, что наутро они проснутся в одной постели.
– А тебе какое дело? – пошла в атаку Юля, - Может, он мой любовник?
От неожиданности Йоханн поперхнулся вином и уставился на нее осоловелыми глазами:
– Любовник?!
– Любовник, - пусть Юля и соврала первое, что пришло в голову, выражение лица Йоханна стоило того, чтобы не изменять этой легенде больше никогда, - А ты что, ревнуешь? – кокетливо подмигнула она.
Йоханн с трудом прокашлялся, и выдавил:
– Но… Но… Но он же старше тебя лет на двадцать!
Наслаждаясь моментом, Юля допила вино, и поправила его:
– На двадцать три года, если быть точнее. Йоханн, ну ты что, еще не понял, что мне нравятся мужчины постарше?
– Но…! – Йоханн выглядел так растерянно, что ему хотелось помочь найти маму.
Не удержавшись, Юля рассмеялась:
– Извини, Йоханн, но видел бы ты сейчас себя со стороны!
Но это было не более, чем игрой. Изображая пьяное веселье, она исподтишка разглядывала Йоханна, и с каждой секундой все отчетливее понимала.
Дело было не в ревности.
Может быть, с тех пор как они расстались, и прошло без малого двадцать лет. Может быть, люди и имели свойство меняться. Но она видела, как ревнует Йоханн.
И это ни капли не было похоже на дурацкое представление, что он устроил сейчас.
А, если не ревность, то тогда…
Пора было признать. Йоханна было слишком много в этой истории. Он возникал из ниоткуда, как чертик из табакерки. Он мешал Айзеку. Он делал вид, что не помнит Джека. Он постоянно пытался впихнуть в нее хоть кусочек еды в то же самое время, когда весь Фонд неожиданно выборочно потерял память.
Он организовал переворот и сместил предыдущий Совет.
Он подписал приказ о запуске реконфигурации.
По отдельности каждую из этих странностей можно было объяснить, вместе – все эти объяснения выглядели слишком удивительным стечением обстоятельств для того, чтобы за ними не стояло совсем ничего.
Оставался только один способ узнать – но Юля не могла ответить себе на вопрос, хочет ли она этого.
Если кто-то делал запрос на амнезиаки, информация об этом должна была сохраниться в логах.
И не дай бог этим кем-то окажется Йоханн.
И что она будет делать, если этим кем-то окажется Йоханн?
Должник (Гай Цезарь VI)
Гай гнал лошадь вперед, в темноту.
Фонарик висящего на шее телефона едва выхватывал из плотной черноты куски мощенной дороги под ее копытами, молодая луна то и дело скрывалась за тучами и ехать приходилось разве что не наощупь.
Огни Неаполя остались позади. Дул соленый влажный ветер с моря.
До Геркуланума оставалось всего ничего.
Лошадь в очередной раз взбрыкнула и фыркнула. Он отпустил поводья, позволяя ей замедлить шаг. Почти выдохлась. Нужно было сменить ее еще в Путеолах. Хорошая мысль, только на пару часов запоздалая.
В наушниках играла музыка, громкая достаточно для того, чтобы отогнать сон, но усталость все равно постепенно брала свое.
Впереди ждала неизвестность.
Отрывочные фрагменты головоломки, кое-как собранные из письма Юнии и слов Кальпурнии, никак не хотели складываться в единую картину. Разрозненные звенья одной цепи, соединения между которыми выходили настолько хлипкими, что рушились под натиском самых элементарных вопросов за мгновение.
Вой. Пропадающие люди. Появившийся из ниоткуда заброшенный комплекс зданий, о котором Юнии рассказал старший сын.
Он крутил эту мысль, как старую заевшую пластинку всю дорогу, и с упорством, достойным лучшего применения, гнал от себя так и напрашивающийся пугающий вывод.
Фонд.
Там и тогда, если где-то творилась какая-то дичь – Фонд всегда обнаруживался рядом и исключений из этого правила не существовало.
Но Фонд должен был остаться там, в далеком будущем – и если бы у него была возможность как-то влиять на события давно минувших дней, прошлого года бы не случилось и Гай умер бы так же, как и должен был.