Перепутья

slip

Ал моргнул – и словно проснулся от запутанного и бредового сна.

Размытая цветастая картинка перед глазами сменилась темной лилибейской ночью. Две тени в капюшонах стояли в слабом свете фонарей без движения.

Казалось, что он прожил как минимум несколько месяцев – но на деле не прошло и секунды.

– Ч-ч-ч-что это было? – обескураженно прошептала одна из теней.

– Н-н-н-не знаю, Эгнаций, - отозвалась вторая, - Я… Я… Что мы здесь делаем? Я только что был на триумфе…

Марка нигде не было видно. Заторможенность отступила, уступив место панике.

Не осознавая, что именно он делает, Ал подхватил с земли свою котомку – и ватные ноги сами понесли его куда-то. Прочь от злосчастной базилики – и этих двоих.

Ошеломленные удаляющиеся голоса раздавались сзади:

– Я тоже… Мы же… Мы же победили? Что случилось? Почему мы опять в Лилибее…

– Н-н-не знаю…

Одни темные переулки сменялись другими. В какой-то момент, когда ему казалось, что он сейчас упадет, из-за спины раздались звуки погони, и у него открылось второе дыхание. Но не надолго.

Силы покидали его, но вместе с ними исчезала и паника. Окончательно обессилев, Ал сполз по какой-то стене на прохладную брусчатку.

Погони не было слышно. Полная луна молчаливо выглядывала из-за туч.

– Ма-а-а-арк! – в отчаянии позвал он, но никто не откликнулся.

Другого выхода больше не оставалось. Он должен был бежать. Эти двое не позволили бы ему выжить и рассказать свою историю, если бы не это странное помутнение, что накрыло и его, и их – и обречены были утром продолжить свои поиски и погоню.

Таверна больше не была безопасной. Лилибей больше не был безопасным.

Немой вопрос крутился в голове и раз за разом оставался без ответа. Немой вопрос не покидал его ни на секунду ни днем ни ночью.

Ощерившийся оружием солнечный Лилибей остался позади. С Сицилии обратно на континент можно было попасть двумя путями – или по морю, забитому военными кораблями под завязку, или через узкий перешеек. Он выбрал второе – и шел к своей цели без размышлений и сожалений.

Где-то в Риме была Мария – во всяком случае, так было, когда они говорили в последний раз, - и он должен был до нее добраться, во что бы то ни стало.

В момент эта цель стала самой важной в жизни – и больше ничего не имело значения, кроме нее…

И немого вопроса.

Что это было?

[1] Отец Квинта Лабиена, который на Востоке безобразничает. Погиб в битве при Мунде в 45 г. до н.э.

Феликс (Марк Агриппа III)

Этот сон был самым странным, что Агриппа видел за всю свою жизнь. Длинный и причудливый – наутро он оставил странное послевкусие и ощущение, как будто прошла не ночь, а несколько месяцев как минимум.

Избавиться от ощущения, что сон перепутался с явью не выходило. Даже когда он, полностью проснувшись и позавтракав, добрался до разогретого беспощадным южным солнцем атрия дома Помпея, настойчивое чувство, что сейчас он моргнет – и проснется посреди празднования их победы в Риме, никуда не делось.

– Агриппа? – сонный Помпей вышел из сада и, смачно зевнув, потянулся, - Ты зачем пришел в такую рань? Что-то случилось?

Агриппа неопределенно хмыкнул:

– Ты же не забыл, что мы сегодня начинаем переброску войск в Мессану?

Странный сон умудрился затмить даже эту, такую важную, мысль – и он сам далеко не сразу вспомнил, что ему нужно в штаб.

– Не, - Помпей упал на кресло и подозвал к себе раба.

Несколько слов и несколько минут – и перед ними образовался легкий утренний перекус.

– Ты уверен? – хитро прищурился Агриппа, - Нам выходить через два часа, а ты спишь.

– Да… - Помпей махнул рукой, - Эгнаций под утро разбудил с докладом. Он разобрался с Лепидом, нам больше ничего не угрожает. В последний момент успел, представь себе. Лепид уже собирался бежать из города.

Агриппа не разделял его расслабленного веселья:

– Везунчик ты, Магн.

– Да ладно тебе иронизировать! – Помпей легкомысленно махнул рукой, - Все будет супер, гарантирую. Мне сегодня такой вещий сон приснился, м-м-м.

– Вещий сон? – Агриппа вздернул бровь.

– Ага, - с набитым ртом кивнул Помпей, - Я даже не знаю, как это описать. Я, как будто, увидел всю войну. Проснулся – долго не мог понять, где я, что я и почему я не еду по Риму в одеждах триумфатора.

– Погоди-погоди, - Агриппа выставил вперед руки, словно пытаясь отгородиться. С каждым мгновением происходящее нравилось ему все меньше и меньше, - Что именно тебе приснилось?

– Я же говорю, вся война! – воскликнул Помпей, - От начала и до конца. Но это не важно. Важно то, что мы победили, Агриппа! Мы победим. Это знак богов, говорю тебе. К гарпиям все сомнения, к гарпиям Скрибония с его неопределенностью, к гарпиям этого придурка, Красса-младшего и его дурацкую месть. Победа будет за нами, и больше ничего не имеет значения.

С каждым его словом Агриппа мрачнел все сильнее и сильнее – и это не осталось незамеченным:

– Эй, ты чего такой смурной? – улыбчивый Помпей похлопал его по плечу, - Ты слишком сильно паришься, прекращай. Все будет хорошо.

– Понимаешь, Магн, я тоже видел этот сон… - глухо сказал Агриппа, и Помпей осекся на полуслове.

– В смысле “тоже?” – удивленно переспросил он.

– В прямом, - с настороженностью продолжил Агриппа, - В точности, как ты описываешь. Вся война, потом триумф. При этом как будто… Даже не знаю, как это объяснить. Как будто два разных сна друг на друга наслоились. Основная канва одинаковая, а детали разные…

– Да-да-да, - активно закивал головой Помпей, - Я уже почти все забыл, это посреди ночи было, но помню, триумфа как будто было два варианта. В одном не помню, кого я победил, а во втором помню, что Лепида. Интересно, как такое может быть, если Эгнаций мне только вчера его голову приволок? – его губы растянулись в скептичной ухмылке.