Перепутья

slip

Варп-двигатель отключился первым. Через несколько дней, - тогда время еще существовало, и его можно было измерить, - вышел из строя реактор, и следом за ним отключилась система вытяжки. Отопление. Все жизнеобеспечение. Они должны были умереть еще тогда – но неизменно пытались запитать хотя бы что-то от резервных источников питания. День за днем, ночь за ночью они бились в эту стену, пока не поняли, что не знают, чего именно пытаются достичь.

Концепция электричества прекратила свое существования именно тогда – и сейчас Мик едва помнил, на что она была похожа.

Как мимолетный запах, услышанный в далеком детстве – и оставшийся только в воспоминаниях и смутных ощущениях.

Таво напомнил о себе предложением:

– Давай хоть краской зальем, - он поежился, ни на мгновение, не отрывая взгляда от Пустоты, - У нас же осталась краска? Хоть где-нибудь? Раз уж мы обречены тут умереть, я не хочу бесконечно таращиться на это сраное ничего.

– Я пойду поищу, - предложил Мик, поднимаясь с кресла командира корабля.

Все панели управления светились зеленым, сигнализируя о полной исправности всех систем – но это была не более, чем жестокая и коварная иллюзия.

– Поищи. Я… Не знаю, посижу тут, послежу чтобы больше ничего не пропало, - хмыкнул Таво.

Они продолжали ходить в кабину как на работу каждое то, что они условились считать днем. Пусть время больше не имело смысла, пусть кабина давно превратилась в бесполезную декорацию – нужно было держаться за что-то, чтобы не сойти с ума.

Мик проскользнул сквозь обесточенную раздвижную дверь, и попал на пустынный мостик. В потолке зияла дыра, но звуки его шагов все равно отражались от стен, наплевав на то, что звук не должен распространяться в безвоздушном пространстве.

Сначала он удивлялся и пытался искать всем странностям какое-то логическое объяснение. Потом его захватило ощущение, что все они медленно и неизбежно сходят с ума и ничего этого на самом деле нет.

Сейчас он точно знал, что происходит – и отчетливо осознавал, что спасения нет.

Зависти к тем, кому хватило ума остаться на Земле, - такой всепоглощающей и невыносимой в первые дни, - больше не было. Эта судьба ждала их всех. Кого-то раньше, кого-то позже – но всех и неизбежно.

Они заглянули в Пустоту – и Пустота теперь не сводила свой пристальный взор с них.

Когда все начнется для Земли – для них все давно закончится.

Мик шел по тому, что осталось от коридора, на полном автомате. Уклоняясь от ободранных частей обшивки и свисающих с потолка проводов, не помнящих, что такое напряжение, перепрыгивая через заполненные пустотой дыры в полу.

На палубах не было ни души. Немногие выжившие прятались в тех помещениях, которые еще не были заполнены Пустотой – и пытались сгладить последние вечности своего существования кто чем. Иногда из-за закрытых дверей раздавалась музыка или негромкие разговоры – но чаще всего только тишина.

Ненавистная и невыносимая тишина.

Аварийная лестница привела его на нижнюю палубу. То, что от нее осталось. Там, где когда-то была их с Таво каюта, плескалась Пустота. Как волны в океане.

Он так хотел посмотреть на океан, один, последний раз. Невыполнимая мечта. Пустая, как эти волны.

Двери на склад больше не существовало. Мик проскользнул вовнутрь и тихо сказал:

– Привет, Фло.

Осунувшаяся тень женщины, что когда-то была их корабельным медиком, обернулась к нему, оторвавшись от одной из немногих бумажных книг, что были на борту. Каждый занимал оставшееся время как мог.

– Привет, Мик, - недовольно отозвалась она, - Что тебе? Не видишь, я занята.

Губы растянулись в ностальгической улыбке. Хоть что-то в этом почти не существовавшем мире оставалось неизбежным – Фло всегда была не в духе.

– Не знаешь, у нас где-нибудь осталась краска? – окинув полки взглядом, спросил Мик.

Пустота проглядывала из каждого затененного уголка.

– Понятия не имею, - Фло пожала плечами, - Поищи вон в контейнерах, может завалялась где. Только отстань, тут самое интересное началось.

Не сказав больше ни слова, Мик последовал ее совету.

Шум в глубине головы кристаллизировался. Так, как можно было слышать несуществующие звуки в белом шуме или течении воды – точно так же Мик вдруг начал разбирать отдельные слова и фразы в космическом шуме.

Обрывки мыслей. Воспоминаний. Ощущений. Желаний. Разные языки, знакомые и незнакомые. Неразборчивые, но понятные. Несуществующие, но реальные.

Звуки Пустоты.

Словно сознание пыталось придать порядок тому, чего даже не существовало – и преуспевало в этом начинании.

Следом за ними пришел образ.

Очевидный и неописуемый. Неизвестный и пугающий – но вместе с тем хорошо знакомый где-то на задворках сознания. Древний, как само мироздание. Намного более фундаментальный, чем несуществующие сейчас, искусственные и ограниченные, законы физики.

Что-то, что не существовало – но было более реальным, чем все остальное вместе взятое, перечеркивая саму концепцию существования.

Что-то, что вызывало первобытный ужас. Страх, настолько всеобъемлющий, что желание заковать его в какие-то рамки, структурировать и объяснить было почти невыносимым.

Прародитель всех человеческих верований.

Тень, которую отбрасывала ткань реальности.

Ощущение накатило с утроенной силой – и отступило, словно его не было вовсе.

Мик так и стоял посреди остатков склада. Удивленный и привычно раздраженный взгляд Фло изучающе скользил по его лицу.

– Ты чего завис? – наконец, спросила она, - Забыл, как выглядит контейнер?

Ей словно все было ни по чем. Как будто они не болтались в остатках наполовину несуществующего корабля посреди космического пространства, вдали от всего живого – но наоборот, сидели в залитом светом буфете за завтраком, а он отвлекал ее своими дурацкими разговорами от увлекательного романа.