Перепутья
Шрифт:
– Да как так-то… - Тавр беспомощно оглянулся, словно ища чьей-нибудь поддержки, но толпа вокруг все еще не отошла от шока и безмолвствовала.
– Ты сам все видел, Тавр, - неожиданно для всех, и для Гая в том числе, сказал Децим. Голос его звучал уверенно, а на губах плясала злорадная улыбка, - Вы больше не можете нас казнить.
– Ей еще надо… - начал было Тавр, но, несмотря на удивление и испуг, девчушка тут же сориентировалась.
– Клянусь, что эта встреча была невольной, неумышленной и ненарочитой, - неожиданно уверенно сказала она. Так, как могут только невиновные и непричастные.
Злорадная ухмылка Децима стала еще шире, заставляя Гая усомниться в правильности решения сохранить ему жизнь.
Но девчушка уже поклялась – и ничего больше нельзя было отыграть назад.
Благодарность Сервилии не заставила себя ждать дольше следующего вечера. В своей неизменной черной столле, она проскользнула в его дом, как тень. Раб-привратник даже не проснулся – а самого Гая подвела только привычка работать до глубокой ночи.
Она беззвучно появилась на пороге таблинума, не дав ему шанса снять и спрятать наушники.
– Гай, я… Я даже не знаю, как тебя отблагодарить… - без предисловий начала она. Голос едва прорывался сквозь громкую музыку – и Гай три раза стукнул пальцем по правому наушнику, отключая ее.
Оставалось надеяться, что Сервилия не обратит внимания на этот странный жест.
– Когда Тавр вынес приговор, я подумала, что это все, конец… А ты, оказывается, все предусмотрел.
Черная вуаль скрывала ее лицо, но по голосу Гай слышал, что она говорит с огромным облегчением.
– Не понимаю, о чем ты, - отозвался он.
– Не придуривайся. Это же ты. Ты все подстроил, – проницательность всегда была коньком Сервилии, этого нельзя было отнять.
Но сейчас она была не только неуместной, но еще и очень вредной.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, - с нажимом повторил Гай. Сервилия осеклась, - Если ты имеешь ввиду чудесное стечение обстоятельств, что спасло жизнь твоего сына – я бы на твоем месте вознес благодарности богам, по чьей воле эта молодая весталка оказалась на пути у процессии.
– То есть, ты хочешь сказать, что… - ошеломление Сервилии можно было буквально пощупать.
– Я не имею никакого отношения к произошедшему, - устало выдохнул Гай.
Над таблинумом повисло тяжелое молчание. Сервилия сверлила его неприязненным цепким взглядом, - и запоминала все в мельчайших деталях, в этом не могло быть никаких сомнений.
– Я тебя услышала, - наконец, сказала она, и Гая обдало холодом, - В таком случае, не смею больше отнимать твое драгоценное время.
Она резко развернулась и ушла, напоследок хлопнув дверью.
Пытаясь скрыть правду, Гай явно перегнул палку. Сервилия в отчаянии была страшна, но Сервилия в гневе была еще хуже.
Утро принесло с собой очередную пачку писем. После того, как Каллимах опросил рабов по своим каналам насчет ситуации на Востоке, дамбу словно прорвало – и тревожащие сообщения поступали уже отовсюду – такие разные и одновременно с этим такие похожие. И все они значили только одно.
Выдвигаться придется с тремя полнокомплектными легионами – и молиться, чтобы к моменту их прибытия в Малой Азии остался хоть кто-то.
В таких условиях Сенат просто не мог не предоставить ему командование. Слишком много среди отцов-сенаторов до сих пор было людей, которые спали и видели, чтобы он куда-то сгинул и никогда больше не вернулся – и сейчас их чаяния имели все шансы стать реальностью.
– Держи, - Гай передал два готовых письма парнишке-гонцу, - Вот это, - короткий кивок в сторону того, что лежало сверху, - Квинту Фуфию Калену лично в руки. А это передай любому из бывших центурионов десятого в Цизальпике. Это срочно, так что не задерживайся по пути.
Вместе с эвокатами десятого и любыми силами, которыми мог поделиться Кален, - если он, конечно, захочет это делать, - ситуация перестала бы выглядеть настолько безнадежной, но их сперва нужно было дождаться.
Время. Все всегда упиралось во время, которого никогда не было.
Следующим Гаю в руки попался ответ Юнии на его предыдущее письмо. Как он ни старался не давать ей повода для пустых надежд, те все равно проглядывали из-за всех прочитанных наискосок строк.
Короткий, оборванный кусок свитка, завернутый в основное письмо, не сразу привлек его внимание. Нахмурившись, Гай аккуратно развернул его, - на ощупь свиток казался мокроватым и казалось, что мог расползтись на волокна от любого неосторожного движения, - и когда смысл написанного полностью дошел до него, сердце заколотилось быстрее.
Квинт пропал.
Два коротких внятных слова посреди скачущих во все стороны неровных строк, смысл которых ускользал от него как бы много раз, он их не перечитывал.
– Кальпурния? – Гай посмотрел на жену поверх свитка. Иногда в привычке разбирать утреннюю почту за завтраком были свои плюсы.
– М-м-м? – отозвалась жена, оторвавшись от еды.
– Я все забывал тебя спросить. А почему вы с отцом вернулись из Геркуланума?
Кальпурния бросила на него странный взгляд, но все-таки ответила:
– Там последние несколько месяцев творится что-то странное. Периодически кто-то или что-то воет на весь город, да так, что кровь стынет в жилах. Иногда пропадают люди. Жутковатая обстановка, - она поежилась.
– Пропадают люди? – Гай зацепился за то, что выглядело как подсказка.
Один вопросительный взгляд – и он тут же протянул Кальпурнии свиток, который все еще сжимал в руках. Ей хватило нескольких мгновений, чтобы прочитать.
– Это от кого?
– От Юнии. Квинт, младший сын Лепида, пропал.