Пересмешник
Шрифт:
Игры были в самом разгаре, но многочисленные букмекерские конторы до сих пор принимали ставки.
— Поставь на Крошку Ча, — попросил меня Стэфан, впрочем не особо надеясь, что я снизойду до азартных игр.
— И не подумаю. Я здесь по делу.
Он проворчал что-то неодобрительное, но ныть не стал. Особенно с учетом того, что Анхель, как и я, теперь относится к подобным играм с удачей резко отрицательно.
Людей и нелюдей здесь было превеликое множество, все они шумели, визжали, рычали, пищали и кричали, создавая ни с чем не сравнимый рокот разумного моря. По небу
Анхель предупредила, что за мной от самой воды идет какой-то человек. Я, обернувшись, встретился глазами с каким-то черноволосым мужчиной. Он, не дрогнув, прошел мимо и скрылся в толпе. Его лицо мне показалось смутно знакомым, и я понял, что это тот самый иеналец, которого я встретил в трамвае. Только теперь человек был без бирюзовой мантии, в обычном неприметном костюмчике, и на сына Иенала совсем не походил.
Я сказал об этом Стэфану, и тот сразу же забеспокоился:
— Не случайное совпадение. Кто это мог быть, Тиль?
— У меня два варианта. Или шпик, приставленный ко мне Владимиром эр'Дви. Или кто-то из тех, кто стрелял по нам с Талером и искал Эрин. Выбирай любую понравившуюся версию.
Анхель сообщила, что ни одна из них ей не нравится, так же как и назойливое внимание посторонних к моей персоне.
Талер ждал возле входа в дорогие ложи. Он заметно нервничал и, увидев меня, несказанно обрадовался:
— Я уже думал, что-то случилось! Я посмотрел на часы:
— До встречи с капитаном больше двух часов. А бои меня не интересуют.
— Все уже здесь. В том числе и Витнерс.
— Данте приехал?
— Да. Он в своей ложе вместе с какой-то рыжеволосой девицей в черных очках. — Он пожал плечами, явно удивляясь такой странности. — Катарина с Рисахом тоже прибыли.
Я кивнул, мы показали добытые Данте билеты контролеру и начали подниматься по мраморным лестницам на самый верх, в ложи для богатых зрителей. Там все сверкало от бриллиантов, дорогих платьев и строгих костюмов.
— Идем к Данте, — позвал я Талера.
— Не стоит, — поморщился он. — Катарина и Рисах оставили мне одно место у себя, я останусь с ними. Давай встретимся в перерыве. Он будет через несколько минут.
— Хорошо, — сказал я.
Талер не слишком уютно чувствует себя в обществе Данте. Он не всегда понимает юмор и иронию лучэра, да и то, что тот выглядит неменяющимся пятнадцатилетним мальчишкой, хотя со времени их знакомства прошло двенадцать лет, моего приятеля ставит в тупик. Как-то раз Данте сказал, что не собирается стареть до самой смерти. Зная его упрямство и способность держать слово, я нисколько не удивлюсь, если так и будет.
Я без труда нашел ложу Данте, отодвинул лиловую драпировку и вошел в эту уютную обитель пороков. Никаких лавок, как на трибунах для черни, только мягкие бордовые диваны. Открытая бутылка шампанского в ведерке со льдом, фрукты, канапе, бутылкакрасного.
Мой друг с интересом наблюдал за тем, что творится на большой арене, и поздоровался, не отрывая взгляда от действа:
— Привет, Тиль. Садись. Выпить, с учетом твоего мероприятия, я тебе не предлагаю.
Бэсс, на этот раз одетая как девушка из высшего света, приветливо улыбнулась и протянула мне руку:
— Рада видеть вас в бодром здравии, чэр.
Не знаю, была ли в ее словах ирония, которую я мог бы увидеть в глазах, но они были скрыты за темными стеклами очков.
— Надеюсь, это здравие никуда не денется к вечеру, Бэсс. — Я решил вести себя вежливо с этой странной низшей.
— Хватит болтать! Вы все интересное пропустите! — одернул нас Данте.
— Конечно, папочка. — рассмеялась рыжая.
— Папочка?! — ужаснулся я.
— Это образное выражение, — тут же поспешила исправиться дочь Крадущей детей, а Данте даже внимания не обратил. — Когда он становится излишне заботливым, я его так называю. В шутку, разумеется. Можно попросить вас налить мне шампанского?
Я исполнил просьбу, затем попросил у нее лежащую на столике газету, не отказываясь от привычки, просмотрел некрологи. Арена меня совершенно не интересовала.
— Сам не смотришь, так других не мучай! — возмутился Стэфан снизу.
— Давай его сюда, затворник, — откликнулся Данте. — Стэфан, в отличие от тебя, понимает толк в зрелищах.
Я с улыбкой протянул лучэру трость, и тот пристроил ее на перилах, чтобы амнис ничего не пропустил.
— Крошка Ча уже выступал?
— Нет, — ответил Данте. — Пока только претенденты. Расколошматили машины друг друга на запчасти.
— Я уверен, что Ча сегодня выиграет.
— А вот я — нет, — таинственно сказал Данте.
— Есть что-то, чего я не знаю? — тут же заинтересовался Стэфан.
— Ну я решил стать спонсором одного игрока. Вон того, на зеленой машине.
Я наконец заинтересовался и глянул поверх газеты на побоище, разворачивающееся на сцене. Шесть шипящих паром, едва двигающихся из-за веса механических гигантов колошматили друг друга стальными кулаками, пытаясь опрокинуть на землю или толкнуть на стену, усаженную пятнадцатифутовыми шипами. Грохот и скрежет стоял невероятный, одна из паровых машин уже лежала на земле, воя из-за оторванного клапана котла, и ее боец, выбравшись через люк, поспешно бежал с поля сражения, опасаясь быть затоптанным неуклюжими колоссами.
— Внушительное зрелище, — оценил я. — В последний раз, когда я сюда приходил, все было совсем иначе.
— Ну мы вчера с тобой именно об этом говорили, — сказал Данте, удовлетворенно улыбаясь, когда его боец ударом шарнирной руки впечатал ребристый кулак в грудь зазевавшегося противника.
Во все стороны полетели клепки, скрепляющие броневые листы, и машина, не удержавшись на ногах, начала заваливаться на спину, а затем с грохотом зацепила еще одного бойца, и они вместе рухнули на землю. Каждый из великанов был не ниже живого стоуна, то есть все тридцать-сорок футов от пятки до кончика стальной желудеобразной головы, в которой сидели пилоты. Весили гиганты очень много, так что грохот от их падения, наверное, разнесся по всей Ничейной земле. Трибуны взревели, Бэсс захлопала в ладоши.