Пересмешник
Шрифт:
Находясь под надежной защитой груды досок, я сунул руку в карман и застонал. С этой беготней и акробатическими трюками я потерял оставшийся патрон, и у меня осталось лишь всего четыре выстрела. Впрочем, если я не ошибаюсь, у Витнерса их было три.
Я услышал, как по полу зазвенели гильзы — он перезаряжал барабан, и пошел вперед, на звук, прицелившись в перевернутый комод, за которым скрывался противник.
Бах! Бах! Бах! Бах! Бах!
Все произошло настолько быстро, что проверить, сколько осталось во мне дырок, я догадался лишь через несколько секунд. К моему удивлению — ни одной, хотя стреляли мы друг в друга с расстояния не более семидесяти футов.
В ушах все еще звенело от грохота выстрелов, сердце колотилось. Я обошел укрытие-ящик по кругу, не спеша опускать оружие. Капитан сидел на полу, прислонившись к стене, и на его груди, слева, чуть ниже плеча, быстро расплывалось красное пятно. Я все-таки попал в него.
Темное око пистолета смотрело мне прямо в лицо. Витнерс нажал на спусковой крючок, барабан крутанулся, курок сухо щелкнул.
— Ваши патроны кончились, господин капитан, — тихо произнес я.
Мой противник рассмеялся сухим злым смехом и отбросил бесполезный пистолет в сторону.
— Не тяните, чэр. — Лицо у него из-за боли и осознания того, что случится, было бледно-салатового цвета. — Возмездие в вашем лице меня настигло.
Я прицелился ему в лоб, думая, что возмездие в некоторых случаях совершенно неважно. Так же, как важнее не жизнь и не смерть, а то новое, что мы создаем. А что создал я? Ничего. За мной всегда одна лишь пустота.
Глава 13
НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ
— Это было ошибкой, — негромко сказал мне Талер, глядя из окна закрытой повозки.
Над Рапгаром кружился, поливая улицу за улицей, мелкий, холодный, осенний дождь. Были ранние сумерки, и солнце уже скатывалось на запад под слоем туч, даже не окрасив напоследок бледными лучами дымы фабричных районов. Сегодня над городом не было привычного для всех жителей безумного «северного сияния» прогресса. Ночь обещала быть темной, неуютной, промозглой и очень влажной. Самое время для того, чтобы Ночной Мясник подхватил хорошую простуду.
— Лучшие уроки мы получаем, совершая ошибки, — наконец произнес я. — Вместо того чтобы критиковать, мог бы порадоваться, что я жив.
Он, как всегда нескладный и тощий, посмотрел на меня из-под надвинутой на глаза шляпы:
— Я радуюсь, Пересмешник. Можешь мне поверить. Но как отзовется в будущем твой поступок — предсказать не могу.
Царапина под пиджаком все еще саднила, но я старался забыть о ней:
— Вот уж это точно, предсказания — не твоя работа. Для них есть безумный пророк из района Иных.
Стэфан неодобрительно вздохнул, но в нашу беседу вмешиваться не стал, за что я был ему благодарен.
— Все-таки почему ты оставил его в живых? — Талера раздирало любопытство.
— Ну это еще неизвестно, — ответил я. — Пуля пробила верхушку легкого, если в больнице Трех Звезд его не залатают, он еще может умереть.
— Ты же прекрасно понимаешь, что ничего с ним не будет. Кровопотеря небольшая, его вовремя доставят к врачу. Можешь быть уверен. Что там между вами произошло?
— Ничего, кроме того, что мы с переменным успехом пытались продырявить друг друга. Просто я не считаю, что человек должен умирать из-за своих глупых и опрометчивых поступков.
— Ты настоящий святой, — пробормотал Стэфан. Анхель попросила его заткнуться. Она, в отличие от моей кровожадной трости, сегодня была более гуманна и просто радовалась, что я вышел из Дома Чести самостоятельно, а не был вынесен ногами вперед.
Талер держал на коленях коробку с моими новыми пистолетами, а я вспомнил облегчение на лице Алисии, когда вышел на улицу. Девушка до сих пор считала себя виноватой из-за того, что произошла дуэль.
— Послушай! — Я привлек внимание Талера, который вновь прижался носом к стеклу. — Ты что-нибудь знаешь о чэре эр'Рашэ?
Он тонко улыбнулся:
— Только то, что говорила Катарина однажды за чаем. Девушка из вполне состоятельной семьи, но не так богата, как, к примеру, ты или Гальвирры. Положение в обществе, но не слишком серьезные связи. Ее отец был человеком, мать из старого рода Рашэ. Про нее я вообще ничего не слышал. А отец ее погиб около полутора или двух лет назад.
— Погиб? — нахмурился я. — Я думал, что он просто умер.
— Нет. Погиб. Подробностей почти нет, ты же знаешь Скваген-жольц. Если у них получается, то газеты остаются без еды. Просто мне известно, что он убит во время ограбления. Он был преподавателем в Маркальштуке. Что-то связанное с историей Рапгара, старыми верованиями и религиями. Кто-то покусился на его коллекцию книг. Жандармы так и не нашли преступников.
— Я не знал.
— Еще бы! Ты тогда проводил последние месяцы в «Сел и Вышел».
Я хмыкнул, дав понять, что и сам все прекрасно помню, с удовлетворением осознал, что мы почти добрались до моего логова. Коляска ехала по Оллу, и до дома оставалось меньше квартала. Очень хотелось спать, но я счел вежливым накормить вечно голодного Талера, прежде чем он отправится в свою тесную нору. Разумеется, он не стал отказываться.
Расплатившись с извозчиком, мы, под зорким взглядом чэры эр'Тавиа, подошли к двери моего дома. На этот раз на крыльце не было ничего, кроме вырванной с корнем фиалки и стеклышка от пенсне. Большой прогресс, учитывая то, что раньше мне поставляли дохлых крыс и обглоданные цыплячьи ножки.
— Добрый вечер, чэр, — сказал Бласетт, впуская нас в холл. — Добрый вечер, господин Талер.
По лицу дворецкого было видно, что он совсем не удивлен, что я вернулся целым и невредимым. Это означало только одно — какая-то разговорчивая фиосса принесла ему новость на хвосте. Уверен, что Бласетт, как и многие другие, решил поиграть на ставках.
— Полли просит вам передать, что ужин уже готов. — Он принял от меня пиджак, невозмутимо посмотрев на темное пятно крови на моем жилете.
— Замечательно! — Талер лучился энтузиазмом. — Я голоден как волк.