Пересмешник
Шрифт:
По сути дела Квартал — это три узкие, идущие параллельно друг другу улицы, длиной почти в милю, соединенные между собой безумным лабиринтом из переулков, проулков и тупичков, все пространство которых занято заведениями разнообразной направленности, сомнительного качества и риска. Если уйти с главных улиц, в основном предлагающих не-винные забавы вроде игры в вист, рулетку и ночи с девочкой, можно попасть в настоящее царство порока и тайных страстей, в некоторых из которых люди боятся признаться даже самим себе.
В Квартале исполнения желаний можно найти что угодно, если ты, конечно, знаешь, что искать,
Квартал застроен двух-трехэтажными домами и украшен яркими огнями, словно вот-вот должен наступить Новый год. Уличные фонари — старинные, исключительно масляные, с красными, голубыми, желтыми и зелеными стеклами — говорящие знающим людям, что готовы продать здесь, а что — по соседству. Страждущие развлечений снуют от огонька к огоньку, словно мотыльки, привлеченные запретным светом, и в большинстве своем не думают, что могут обжечь себе крылышки так, что будет нельзя не только летать, но и ползать.
Я совсем не пугаю. О нет. Жизнь — штука забавная, и никогда не знаешь, где тебе на голову упадет кирпич, но процент разбивающих макушку камнем в Яме все-таки гораздо выше, чем во многих других частях Рапгара. Если вас ограбили или просто обжулили, считайте, что вы легко отделались. Публика, обитающая южнее главных улиц, вполне может оставить вас и с проткнутым легким в какой-нибудь куче навоза. Раньше, до тех пор, пока Городской совет и мэр смотрели на район сквозь пальцы, это случалось чуть ли не каждую ночь, но после того, как Скваген-жольц отправил пять десятков умников на каторгу и еще примерно столько же вздернул в Тёмном уголке, остальные акулы теневого бизнеса решили вести себя чуть скромнее и ежедневно поставлять в городские морги чуть меньше покойников, чем в старые добрые времена.
Прецеденты, разумеется, случались и сейчас, но отнюдь не в таких количествах, как двадцать-тридцать лет назад.
— Что-то изменилось, — протянул Стэфан, когда я шел по улице, отыскивая нужную мне вывеску.
— Людей стало меньше, — ответил я ему, мельком взглянул на зазывалу, скучающего в дверях «Кошечки и коты Луизы». — И появились жандармы.
Я встретил патруль из пятерки в синих мундирах, настроенных решительно и воинственно. Они то и дело зарабатывали косые и немного испуганные взгляды от тех, кто пришел за развлечениями, и злобные, полные ненависти от тех, кто торговал удовольствиями. Служаки из Скваген-жольца распугивали клиентов, местным это совершенно не нравилось, но в прямые конфронтации вступать они пока не спешили.
Скваген-жольц не жалует тех, кто хочет столкнуться с ним лбами. Как только это случится, синих мундиров станет еще больше, и весь бизнес заглохнет месяца на два-три. Не говоря уже о тех умопомрачительных ззятках, которые придется заплатить разнообразным чиновникам якобы за лицензию, а на деле за то, чтобы они закрыли глаза на нелегальные делишки, которые здесь благоухают, словно тропаелла в зимний период цветения.
— Ищут Ночного Мясника. — Амнис откашлялся. — Подозреваю, теперь подчиненные эр'Хазеппы работают без отпусков и выходных.
— Тогда понятно, почему у них такие злобные рожи.
Из открытых
Увидев, что в моих глазах не возникло никакого интереса, он исчез так же бесшумно, как и появился. Торговцы дурью всегда найдут тебя сами и предложат почти все что угодно, исключая только дрянь, за продажу которой можно лишиться головы. Подобные радости продают лишь проверенным клиентам, а не праздным прохожим, вполне способным оказаться сотрудниками отдела по борьбе с запрещенными веществами.
Несколько раз очень вежливые господа поинтересовались у меня, не хочется ли мне пообщаться с девочками, поняв, что в этом я не заинтересован, предложили замечательных юношей. Когда это тоже не заставило меня стать внимательным, стали предлагать встречи с более экзотическими существами. Услышав о дьюгоне, я вспомнил Арчибальда в аквариуме и едва не рассмеялся.
Маленькая лавочка, зажатая между игорным домом «Пять королей» и питейным заведением «Зеленый глаз», не привле-кала к себе особого внимания. Кованое крыльцо с черными перилами, сплошная деревянная дверь, не слишком притязательная колотушка. С тех пор как я здесь был в последний раз, ровным счетом ничего не изменилось.
Я поднялся на крыльцо, стукнул колотушкой и принялся ждать. Вначале меня долго рассматривали в глазок, потом вполне разумно решили, что чэр с такой упрямой физиономией вряд ли уйдет сам, поэтому загремели замки и, пригнувшись, чтобы не снести притолоку, сквозь дверной проем протиснулась девица, своей комплекцией и кулаками способная поспорить с махором. Ее маленькие черные глазки, казалось живущие собственной жизнью на покрытом красными прыщиками лице, раздраженно изучили меня с ног до головы.
— Чем я могу помочь вам, чэр? — Она держалась в рамках приличий.
Раньше у Ракель была другая, знавшая меня охранница, но время не стоит на месте.
— Я хотел бы поговорить с госпожой Ракель. Она сделала кислую мину:
— Извините. Ее сейчас нет. К тому же она не принимает мужчин.
Я протянул ей визитку:
— Передай. Я подожду ответа.
Девица скептически изучила карточку, явно не поняла ни одной буквы, буркнула: — Подождите… пожалуйста. — И скрылась внутри здания, захлопнув дверь и скрипнув засовом.
Анхель предложила поучить ее вежливости, но я лишь хмыкнул. Спустя долгих пять минут, когда я с интересом наблюдал за тем, как двое сопливых студентов пытаются с помощью смекалки прорваться в дорогой публичный дом, что находился через дорогу, вновь загрохотали запоры, дверь распахнулась.
— Проходите, чэр. Вас примут. — В голосе девицы сквозило несказанное удивление, что до меня решили снизойти. — Пожалуйста. В приемную. Госпожа сейчас будет.
Я пошел вперед, показывая ей, что прекрасно знаю дорогу, она, сопя, топала за мной.