Переулок капитана Лухманова
Шрифт:
Музыку помнили.
Так они девятого числа и промаршировали по стадиону — бодро стуча незагорелыми ногами по беговой полосе, с торчащими острыми локтями, радостные и взъерошенные. Может, и правда, лупили «Корабельный марш» кто в лес, кто по дрова, но все равно это не слышно было за оркестром, и зрители аплодировали от души.
Над колонной серебрились прибитые к палкам фанерные, обтянутые фольгой танки и самолеты. Выглядело по-боевому…
Потом барабанщиков и девочек с флагами пригласили на трибуну, к ветеранам. Седой дяденька в фуражке
— Смотреть на вас, братцы, была сплошная радость!..
— Братцы и сестрицы, — вступился за одноклассниц храбрый Цыпляткин, который забыл о глобусе.
— Ну да, ну да, я и говорю… И мы награждаем вас праздничными георгиевскими ленточками. Будьте достойны…
Капитан и другие ветераны (и ветеранши — пожилые тетеньки в беретах с кокардами) стали прицеплять на белые платьица и рубашки защитного цвета черно-оранжевые ленточки.
Вообще-то бантики из таких ленточек можно было раздобыть где угодно. Но там они были «просто так», а здесь — награда. Тем более что на каждом бантике блестела звездочка от офицерского погона.
Получившие награду радостно вопили: «Спасибо!» — и прыгали с трибуны на беговую дорожку.
— Ноги поломаете! — волновалась Ольга Петровна.
Но никто не поломал…
С этими вот ленточками и в своей праздничной форме барабанщики следующим утром явились на уроки.
— А чего! — заявил Ольге Петровне Цыпляткин. — Зря, что ли, деньги платили фабрике? Ради одного дня, что ли? Мы теперь всегда будем барабанщиками!
— Да на здоровье! — откликнулась Ольга Петровна. — Только не спешите принимать обормотистый вид. А то вон у некоторых рубашки скомканные и синяки на ногах как заплаты…
— Это боевые заплаты! — заступилась за барабанщиков староста Иринка Вездеходова. — Вчера вечером наши мальчики всухую обстукали «ашников» в «галки-вышибалки». Игра такая с мячиком…
— Ну, тогда другое дело, — покивала Ольга Петровна.
Завуч Елена Викторовна тоже одобрила внешний вид барабанщиков, когда увидела их в коридоре.
— Так им даже лучше: лето на дворе. И к тому же новая форма всегда дисциплинирует.
— Возможно, что так, — согласилась Ольга Петровна. — Цыпляткин! Перестань щелкать линейкой Асю Галкину!
— А зачем она пристает к Даньчику Заборову? Думает, что если он смирный, то можно?
— Она не приставала, Ольга Петровна. Только воротник поправила, — заступился за Асю Данька.
— Какие у вас внимательные друг к дружке дети, — сказала Елена Викторовна.
Крылатый Эльф завидовал форме барабанщиков. Даже вздыхал, поглядывая на них.
Маша сказала Эльке:
— Давай мы тебе такой же костюм сошьем. Дело нехитрое.
Но тот дернул плечом:
— Вот еще!.. Я же не ходил на парад. Получится, что самозванец… У меня своя форма есть.
И на следующий день появился в «мультяшной» одёжке — в прошлогоднем костюмчике с вышитыми на рубашке гномами из фильма про Белоснежку. Своей учительнице Виктории Григорьевне он сказал про гномов:
— А чего? Это литературные персонажи. Я читал…
— Ну и что дальше?
— А про меня говорят, что я эльф. Тоже сказочный персонаж. Поэтому гуляю в компании с гномами.
— А школьные правила не для тебя?
— Все равно скоро конец школьного года…
— Ох, скорее бы!.. Ну гуляй. Долго так не погуляешь: сводка погоды обещает похолодание со снегом…
Но похолодания не было. Пышно белели яблони, набирала цвет сирень. А вскоре по всем обочинам зацвели одуванчики.
— Это хорошая примета, если они так цветут. Рано и густо, — сказал Эльфу Данька.
Элька покивал. Он знал, что Данька верит в приметы.
Гуще всего одуванчики цвели в переулке Капитана Лухманова. Океанской лужи здесь давно не было, зато всю ширину переулка устилал солнечный ковер.
— Праздник радостной жизни, — говорил начитанный первоклассник Элька и поглаживал на животе вышитых гномов.
Гномы с ним соглашались.
Желтые головки мохнато щекотали ноги. А если упадешь в одуванчики лицом, легкие сразу наполнятся запахом лета. И кажется, что никогда в жизни больше не будет мороси, зябкости и пасмурных дней.
Квантовое сцепление
Ребята по-прежнему часто собирались в Лухмановском переулке. И много их было. Гоняли мячики, играли в «галки-вышибалки» и в «обмани колечко». Это когда по траве гонят обруч от большой бочки и надо проскочить в него так, чтобы не упал. Обручи путались в одуванчиках, катились медленно, проскочить было нетрудно.
А иногда хорошо было просто посидеть здесь, поболтать о том о сем в предчувствии долгожданных каникул. Устроишься в оконном проеме развалившегося дома или у стены и «дышишь». С одной стороны — золотое буйство одуванчиков, с другой — синева раздувшейся от половодья реки. Обрадовавшись большой воде, в реку заходили с низовьев длинные белые теплоходы. Ну просто приморский край! И словно эмблема этой приморской жизни, темнело высоко на монастырской стене звено якорной цепи. Талисман «корабельщиков». Не все про него знали, не все обращали внимание. Но «торпедоносцы» знали, барабанщики знали. И все, кто участвовал в весенних регатах. Они нет-нет да и поглядывали на железное колечко с перемычкой. Словно исполняли маленький тайный обряд.
Однажды пришли сюда после школы Мак, Данька и Маша. Чтобы посидеть и «глотнуть тишины», как выразилась Маша. Больше никого в переулке не было. Сели рядышком в одуванчики, глянули вверх, на кольцо, помолчали. Из оконного проема к ним упал Крылатый Эльф. Между Машей и Данькой. Видимо, он неподалеку занимался любимым делом — пускал с обрыва голубей.
Маша подвинулась и сказала:
— Чуть не раздавил. Называешься «Крылатый», а падаешь, будто куль с горохом.
— Ничего подобного! Я падаю, будто лебединое перышко. Потому что летучий и сказочный!