Перевал в середине пути. Как преодолеть кризис среднего возраста и найти новый смысл жизни

Холлис Джеймс

Оказавшись лицом к лицу с внешним миром, который внушает нам трепет, и непостижимой необъятностью внутреннего мира, мы подчиняемся своей природе и проецируем тревогу на родителя, который, по нашему убеждению, является всезнающим и всемогущим. Когда нам приходится расстаться со своими родителями, мы начинаем проецировать знания и энергию на социальные институты, на обладающих властью людей и на социальные роли (упоминаемые нами выше туннели). Мы полагаем, что поступать так, как поступают взрослые, – значит самому стать взрослым. Молодой человек, вступивший в стадию первой взрослости, не может знать, что взрослые люди – просто большие дети, которые играют большие роли. Некоторые из них могут даже верить в то, что сами они и есть их роли. Те из них, кто более объективно оценивает себя, лучше осознает степень своего несоответствия, а те, кто переходит через Перевал или уже через него перешел, уже ощутили исчезновение своих проекций.

Среди самых разных проекций наиболее распространены те, которые направлены на карьеру, а также на сферу супружеских и

родительских отношений. Более подробно о роли, которую играют проекции в отношениях между супругами, мы скажем позже, но, наверное, никакой другой социальный институт не несет на себе такого бремени бессознательного, как институт брака. Лишь очень немногие, стоя у алтаря, осознают несоразмерность своих ожиданий. Никто не станет говорить вслух о своих далеко идущих планах: «Я полагаю, что ты – смысл моей жизни». «Я надеюсь, что ты всегда будешь рядом со мной, когда мне это понадобится». «Я думаю, что ты сможешь читать мои мысли и предвидеть все мои желания». «Я верю, что ты исцелишь мои раны и восполнишь все то, чего мне не хватает в жизни». «Я уверен, что ты дополнишь меня и сделаешь меня целостной личностью, исцелив мою истерзанную душу». Так же, как приветственную речь нельзя посвящать поиску вечных истин, так и перед алтарем нельзя излагать тайные планы. Человек крайне смутится, если другой признается ему, что для него эти требования невыполнимы. Под бременем таких ожиданий распадается большинство браков, а те, которые сохраняются, обычно бывают неудачными. Романтизм подпитывается расстоянием, воображением, проекциями. Супружеские отношения питаются жидкой социальной кашицей, состоящей из сходства интересов, постоянства отношений и совместного проживания.

В своей книге «Он» Роберт Джонсон утверждает, что большинство наших современников, утративших связь со своей основой – древнейшей мифологией, все влечения своей души перенесли в сферу романтической любви [17] . Действительно, каждый из нас с детства несет в душе любимые образы, проецируя их на всех, кто может оказаться экраном для нашего бессознательного материала. Как сказал персидский поэт Руми:

Как только я услышал первую в своей жизни историюлюбви, то стал тебя искать,не понимая, каким я был слепым.Счастливого конца не будет; любовники никогдане встретятся;Ибо каждый из них всегда находится у другого внутри [18] .

17

He, p. 82–83. См. также русский перевод «Он», М.: Когито-Центр, 2005.

18

См.: Sam Kean and Anne Valley-Fox, Your Mystic Journey, p. 26.

Совместная жизнь с другим человеком автоматически устраняет множество проекций. Человек, которому вы доверили свою душу, которому вы распахнули ее настежь, считая его самым близким, оказывается таким же простым смертным, как и все мы. Он чего-то боится, в чем-то нуждается и, в свою очередь, проецирует на вас тяжкое бремя своих ожиданий. Любые близкие отношения являются нелегким бременем, потому что каждый пытается в них найти того Самого Близкого Другого, которым когда-то был родитель. Разумеется, мы даже в мыслях не допускаем, что наш партнер будет нашим родителем. Мы же столько энергии истратили на то, чтобы расстаться, наконец, с отцом и матерью. Но возлюбленный становится тем Самым Близким Другим, на которого мы проецируем те же самые потребности и ту же психодинамику, что и на родителей, – в той самой степени, в какой мы остаемся бессознательными. Когда библейские мудрецы настаивали на том, что при вступлении в брак следует оставить своих отца и мать [19] , они, возможно, не представляли, как сложно это будет сделать. Таким образом, можно лишь частично расстаться с ожиданиями проявления заботы, поддержки и умения исцелять, которые человек проецирует на Самого Близкого Другого. Противоречие между тайной надеждой и повседневной реальностью при переходе через Перевал вызывает у человека ощущение сильной боли.

19

Mark, 10: 7–8.

Другая роль, связанная с вынужденной необходимостью нести на себе тяжелое бремя проекций, – это роль родителя. Большинство из нас совершенно убеждено: мы точно знаем, что нужно нашему ребенку. Мы полностью уверены в том, что можем избежать тех ошибок, которые совершали наши родители. Но мы все равно виноваты перед своими детьми, так как проецируем на них свою непрожитую жизнь. Юнг заметил, что самое тяжкое бремя, которое ложится на плечи ребенка, – это непрожитая жизнь его родителей. Строгая Мать и Безразличный Отец – это только стереотипы, но в их основании лежит скрытая родительская ревность к успехам ребенка. Поэтому на ребенка обрушивается непрерывный поток явных и скрытых посланий. Он будет постоянно ощущать на себе родительский гнев и негодование, мучительно страдая от ссор и совершаемых с ним манипуляций. Но хуже всего наши бессознательные ожидания того, что ребенок сделает нас счастливыми, наполнит нашу жизнь и возвысит

нас в наших собственных глазах.

Когда мы оказываемся на подступе к Перевалу, наши дети уже достигают подросткового возраста, становятся прыщавыми, угрюмыми, своенравными и, как правило, такими же нетерпимыми, какими мы сами были по отношению к своим родителям, – и яростно сбрасывают с себя наши проекции. Если мы сможем представить, какими сложными и опасными препятствиями на пути этих подростков к достижению их личностной целостности становятся родительские комплексы, то поймем, насколько они правы, когда сопротивляются требованиям родителей стать их продолжением. Тем не менее, расхождение между родительскими ожиданиями и трениями в реальной семейной жизни по-прежнему вызывает боль у тех, кто оказался на Перевале. Разочарование может стать чуть меньше, если человек вспомнит то, что, по его мнению, должны были бы знать его родители: что ребенок только проходит через наше тело и нашу жизнь, а затем идет своим собственным путем к таинству собственной жизни. Если родитель, который находится в среднем возрасте, сможет это принять, он сумеет устранить противоречия своей родительской роли.

Фрейд был уверен в том, что работа и любовь – главные составляющие психического здоровья любого человека. Наша работа предоставляет очень много возможностей и для поиска смысла, и для его отрицания. Если, как утверждает Тора, написанная много лет тому назад [20] , большинство людей пребывают в тихой безысходности, то имеется, по крайней мере, одна причина того, почему многие люди ощущают унизительность и бессмысленность работы. Даже люди, достигшие того служебного положения, о котором они мечтали, часто будут испытывать страдание и беспокойство. Я был знаком с очень многими студентами, которые становились менеджерами или программистами, так как этого, видимо, требовали от них родители или то аморфное общество, которое заменяло им родителей. Но такая карьера часто наводила тоску и на тех, кто получил то, что хотел сам, и на тех, кому пришлось удовлетворять желания кого-то другого. В этом нет ничего удивительного, ибо каждый честолюбец, взбирающийся по карьерной лестнице, – это перегоревший исполнитель, который жаждет совершенно иной жизни.

20

The Best of Walden and Civil Disobedience, p. 15.

Карьера человека, так же как его брак и статус родителя, является основным средством для проекции: 1) идентичности, которая, как считается, подтверждается опытом работы и квалификацией; 2) заботы, которая заключается в том, что человек будет накормлен, если он будет продуктивным; 3) трансценденции, которая заключается в том, что человек преодолеет душевную пустоту, если будет постоянно добиваться успеха. Если исчезают эти проекции и у человека появляется неудовлетворенность тем, как он тратит свои жизненные силы, – значит, он оказался на Перевале.

Чем более традиционен брак, тем более жесткими являются гендерные роли и тем более вероятно, что у партнеров появится ощущение, что их тянет в разные стороны. Он, наконец, оказался на вершине, и все, что он смог оттуда увидеть, – это корпоративную стоянку машин. И ему хочется сбавить скорость или вообще уволиться. Она, целиком посвятив себя семейной жизни, чувствует, что ее обманули и не оценили по достоинству, хочет пойти учиться или найти новую работу. В среднем возрасте у мужчины проблемы работы часто вызывают депрессию, крушение надежд и потерю амбиций. Женщины, начинающие трудовой путь, часто испытывают тревогу, связанную с уровнем своей компетентности и конкурентоспособности. Повторяю: в этой новой жизни есть свои положительные и отрицательные моменты. Отрицательный момент заключается в том, что каждый измучен множеством спроецированных идентичностей и при этом надеется начать все сначала. Положительный момент заключается в том, что такая неудовлетворенность может дать толчок настоящему обновлению человека, и тогда окружающие увидят еще одну грань его индивидуальных возможностей. Еще одно грустное обстоятельство связано с тем, что одни проекции сменяются другими. Но даже если это и так, человек все же приближается к своей самости. Если ктото из супругов чувствует, что эти изменения ему угрожают, и сопротивляется им, он может быть совершенно уверен, что впоследствии ему придется жить с раздраженным партнером, подверженным приступам депрессии. В горниле супружества перемены не ведут к неизбежным улучшениям, но они неизбежны. Иначе брак просто распадается, в особенности, если он тормозит личностный рост когото из супругов.

Еще одна проекция, которую следует устранить в среднем возрасте, связана с восприятием роли родителя как символического защитника. Обычно при наступлении у человека среднего возраста энергетические ресурсы его родителей заметно снижаются или совсем истощаются. Даже при конфликтных или эмоционально холодных отношениях с родителями все равно их присутствие ощущается символически как невидимый психологический барьер. Пока жив родительский образ, жив и психический буфер, защищающий человека от непостижимой и страшной вселенной. При исчезновении этого буфера человек испытывает приступ экзистенциального страха. Одна клиентка, только-только перешагнувшая сорокалетний рубеж, испытала панику, когда ее престарелые родители решили мирно развестись. Она знала, что их брак никогда не был стабильным, но он по-прежнему служил ей невидимой защитой от этой огромной вселенной. И хотя родители находились уже на пороге смерти, их развод пошатнул эту невидимую защиту – еще один мотив, заставляющий человека в среднем возрасте почувствовать себя покинутым и совершенно одиноким.