Перевернутая луна
Шрифт:
Девушка аккуратно переступила через стоптанные меховые тапочки и споткнулась о чугунную гантель.
— Твою мать!
— Осторожно, гантели, — своевременно предупредил Герасимов.
В прихожей горел тусклый свет.
Лампа в матерчатом абажуре.
На площадке — рев, хрип и выстрелы. Мечущиеся тени. Грохот. Клацанье зубов, скрежет когтей по камню.
— Держитесь там, — голос сержанта в шлемофоне.
Вот он, волколак.
Прорвался через сектор обстрела, прыгнул на стену, оттолкнулся и чуть не достал до горла Наоки. Девушка резко прижалась к стене. Ей не то чтобы повезло, просто сработали
Развернуться на шесть часов.
В проем лезет очередная морда.
Коля матерится в соседней комнате. Грохот выстрела из дробовика. Визг, звон бьющегося стекла. Нет, не рама. Какой-то хрусталь или фарфор.
Наоки жмет спуск.
Сухие щелчки.
Морда оказывается волчьей, но уж очень матерой и откормленной. Пушистой, адаптированной к резкому континентальному климату Приморья. Прелесть, подумала Наоки, сворачивая челюсть оборотня прикладом. Не дожидаясь, пока волк развернется, Наоки отбросила автомат и достала нож из чехла. Переверт припал к земле и грозно зарычал. Ну, как к земле… К паркету. Советскому, доброму, вечному.
Наоки и сама умеет побыть супергероем, если захочет. Нервные импульсы передаются в броник через контактные вставки, активируется экзоскелет.
Волколак видит нож, поднимается на задние конечности, и вот он — во всей своей красе. Дымчато-серый окрас, оскаленная пасть, зубы — с палец длиной. Мускулистые руки-лапы. Кисти напоминают человеческую пятерню, только покрыты шерстью и оснащены когтями. С ногами то же самое, но они мощнее. Острые уши прижаты к черепу. Глаза желтые, слишком умные для зверя. Цепкий и внимательный взгляд.
Переверт был на три головы выше Наоки.
И гораздо шире в плечах.
А разделяла их буквально пара метров по диагонали. При этом девушка вдруг поняла, что челюсть у оборотня в порядке. Не свернута, хотя удар был мощным. Вот она, легендарная регенерация детей ночи.
Или это про вампиров?
Волк ударил справа, широко разведя пальцы. Так, чтобы пробить шлем. Который, в принципе, разбить нереально. Почти…
Наоки перехватила лапу — экзоскелет позволял двигаться очень быстро. С хрустом выкрутила пальцы, вынуждая тварь присесть на одно колено. И вогнала в горло оппонента клинок, покрытый значками тайнописи. Волк заклокотал, забулькал и попытался навалиться на девушку, прижать ее к стене. Наоки сделала шаг в сторону и припечатала врага к дверце платяного шкафа. Створка треснула, развалилась древесно-стружечной крошкой и обрывками шпона «под орех».
Лезвие глубже.
Провернуть.
Выдернуть, перехватить поудобнее, встать лицом к входной двери. И встретиться с командиром группы.
— Впечатляет, — похвалил Сергей.
И ретировался в подъезд.
Клинч с оборотнями выдерживали немногие.
До изобретения бронекостюмов, во всяком случае. Но и сейчас переверты могли убивать штурмовиков, не успевших активировать экзо-режим. Никто ведь не отменял дробящие удары и переломы шейных позвонков. Человека можно сбросить в лифтовую шахту. Придавить чем-нибудь. Утопить. Способов хватает.
Наоки и Коля быстро обшарили квартиру.
Временное затишье обманчиво. Переверты могут затаиться, выждать и напасть снова. Усыпить бдительность.
В шлемофоне звучали переговоры штурмовиков. Бойцы отчитывались о трупах, меняли позиции. Похоже, отряду удалось выстоять. Что ж, не зря они считались лучшими истребителями Хабаровска. Репутация заслуженная.
— Нам обещают подкрепление, — ожил шлемофон.
Голос Сергея.
— Хорошо, — буркнул Тадж. — А когда?
— Уже летят.
— Что происходит вообще? — не выдержала Шарапова. — Здесь несколько кланов. Они нас ждали. Сидели в засаде.
— Их много, — добавил Хиро.
— У меня один валялся на площадке, — заметила Катя. — А потом перевернулся. Они что, научились контролировать трансы?
В эпоху прорывов штурмовики выработали собственный сленг. «Транс», например, означал трансформацию. Момент обращения человека в зверя. Раньше считалось, что этот процесс естественный, он не контролируется разумом. Как только заходит солнце, оборотни перекидываются.
Так было раньше.
— Я не знаю, — отрезал Сергей.
— У меня колдырь лежал на площадке, — Наоки показала жестами Коле, чтобы держал входную дверь. Сама заняла позицию в центре длинного коридора. Так, чтобы видеть окно зала и поворот на кухню одновременно. Квартира выморожена напрочь, но в бронекостюме этого не чувствуешь. — У них новая тактика.
Батареи скоро полопаются…
Да какая разница?
Людей здесь не осталось.
— Пиксель, доложи обстановку, — приказал сержант.
— Я доложу, — встрял Дозер. — Мы подчистили балконы и карнизы со стороны двора. Они там налипли, как пчелы на мед.
— Крыша? — уточнил Хиро.
— Чисто, — сообщил Пиксель. — Я просветил тепловизором, на чердаке их не осталось.
— Повисите там, — голос сержанта подернулся статикой. — Вдруг вторая волна.
Случился прорыв.
Наоки понимала это хорошо.
Время от времени переверты обрушивались на какой-нибудь город, начинали инициировать всех подряд. Ну, как всех. Кого-то пожирали, они ведь хищники. Рациональные, гады. Вербовали тех, кто помоложе да покрепче. В зараженных городах самые низкие шансы на выживание у стариков, жиртрестов, инвалидов. Маленькие дети гибнут, подростки выживают. Это гребаный геноцид. Кто кого. Один биологический вид вытесняет другой. Хуже всего, насколько успела понять Наоки, дела обстоят в миролюбивых европейских странах. Варшавский договор трещит по швам, но помощь от Союза они получают. Неплохо обстоят дела у тех, кто примкнул к Японскому протекторату. Остальные превратились в звериные питомники.
Как и третий мир.
Половина Индии под пятой пришлых тварей. Часть Африки уже не спасти. В Южной Америке вторжения сметают одну банановую республику за другой.
Тенденции очевидны.
Людей отправляют на свалку истории.
И вот — прорыв в Хабаровске.
Передовые отряды рыщут по Шанхаю. Частный сектор обращать легче всего. Жители высоток могут оснастить окна решетками и сигнализацией, укрыться за бронированными дверьми. Некоторые даже стены укрепляют, подают документы на серьезную перепланировку. У тех, кто побогаче, стоят пуленепробиваемые стекла. А еще, как слышала Наоки, в городе объявились наемники какого-то профсоюза…