Перевернутая луна
Шрифт:
С ней щедро расплатились.
Обеспечили безбедную старость, предоставили ресурс для жизни в любом из срезов Многослойности.
И предложили остаться в профсоюзе.
Наоки обещала подумать.
Она вернулась в Утопию, как и обещала. Не сумев раздобыть перо Феникса. Глеб, вероятно, пролежит в коме еще несколько лет. Или десятилетий. Этот груз Наоки никогда не снимет со своих плеч.
Девушка решила окончательно перебраться в Утопию. И дело не в том, что ей понравился слой. Наверняка есть миры и получше. Просто нет другого способа быть рядом с племянником, которому она не помогла.
Душно.
С чего бы, ведь в палату врывается свежий ветер, а климатическая система настроена на оптимальный режим для маленького пациента…
Наоки задвинула оконную раму на прежнее место и открыла фрамугу, забранную москитной сеткой.
Повернулась к мальчику.
Интересно, как относились русские к азиатскому ребенку с типично славянским именем? Мир Наоки далек от толерантности, но Утопия — другое дело.
Глеб лежал в своей больничной пижаме, к его ноздрям тянулись прозрачные трубки. Руки и ноги паренька были охвачены разноцветными накладками для непрерывного сенсорного мониторинга. У подножия кровати змеились провода.
Взгляд Наоки задержался на плюшевой игрушке.
Медведь в синей футболке. И надпись: «Я люблю папу». Красное сердечко вместо второго слова.
Почему-то вспомнились уроки Тейна и проблемы с тайниками. Чтобы открыть чужую дверцу, необходимо отыскать ключ. Предмет с эмоциональной привязкой для визуализации. Фотографии и личные вещи брата не сработали.
Любимая игрушка сына.
Подаренная отцом.
Внезапное озарение заставило Наоки шагнуть вперед, наклониться и погладить медведя. Запомнить ощущение, фактуру. Присмотреться к игрушке, намертво зафиксировать в памяти образ. Отойти в центр комнаты, сесть, скрестить ноги, закрыть глаза и по памяти прочесть первое из четырех открывающих заклинаний. Направить энергию в кончики пальцев, приступить к сложной визуализации. Медведь оживает, протягивает лапу в пустоту и нащупывает нечто.
Второе заклинание.
Тексты даже не потребовалось выводить на зрительный нерв — Наоки выучила их наизусть. И теперь мысленно произносила слова неведомого языка, вливая в межмирье поток маны. Медведь раздирал ткань бытия, пробивая дорогу себе и Наоки.
Когда девушка открыла глаза, то обнаружила крохотную дверку, вписанную в один из медицинских мониторов. Отказываясь верить в собственную удачу, Наоки приблизилась к аппаратуре у стены, протянула руку и открыла дверцу.
В тайнике лежало перо Феникса.
Пламенеющее, яркое, глаз не отвести. Словно сотканное из чистой энергии, источающее невыносимый жар, от которого на лбу проступают бисеринки пота. Лишь демоны способны взять в руки подобный предмет.
Впрочем, используются перья Фениксов по-разному.
И Наоки успела выяснить — как именно.
Сосредоточившись, она продолжила работу. Вернулась на прежнее место в центр комнаты. Переместилась в астрал и увидела реальность в совершенно ином свете. Через стены циркулировали эфирные ручейки, на кровати покоился энергетический сгусток, представляющий собой Глеба, а тайник очертился в пограничном континууме полупрозрачными гранями.
Перо Феникса потускнело.
Теперь Наоки не чувствовала жара. Впрочем, она же покинула собственное тело, предусмотрительно усадив его на пол. Нет кожи, нет рецепторов, нет проблем.
Перо развернулось многоуровневым фракталом, распустилось оттенками мрака. Узоры врастали сами в себя, создавали причудливые лабиринты для разума, затягивали в бездну.
Наоки взяла артефакт.
И поместила внутрь сгустка на кровати, одновременно прочитав мантру возрождения. Подкрепила свою волю маной. Представила, что мальчик выздоравливает, оформила этот образ в виде заветного желания. Сделала так, чтобы перо разрушилось и восстановилось, проросло внутри Глеба, придало ему сил для выхода на физический план.
Запустила процесс.
Тьма расширилась, охватила мальчика, расползлась по всему телу, а затем растворилась, погасла. Внутри Глеба запульсировала серебристая точка, от нее во все стороны протянулись тонкие волоски, сплелись в сложную паутину и продублировали силуэт ребенка.
Наоки сделала очередное усилие и прыгнула в черный тоннель, проложенный от больничной койки к мировой трещине. Разлом образовался в трех тысячах километрах к югу от клиники, но девушка преодолела дистанцию молниеносно. Пробив шкуру, она выпала в ревущий ужас, разогнала круживших там астральных хищников и закрыла тоннель. Раз и навсегда. Затем приблизилась к душе мальчика и тихо шепнула:
— Пора вставать.
Открыла глаза.
Приборы сошли с ума. Подскочила вверх и пошла зигзагами линия жизни. Повысилась температура, прыгнуло кислородное давление. Зажглась куча индикаторов. Звуковые сигналы врезались в тишину комнаты.
Глеб шевельнулся.
Слабо застонал.
Губы мальчика разлепились:
— Папа?
Наоки уже стояла рядом, сжимая пальцы ребенка в своей ладони. Она не знала, как сообщить пареньку, что папа не придет. Не знала, как представиться и объяснить, что произошло. Не знала, как жить дальше и воспитывать очередного вендиго. Она просто чувствовала родную кровь. Человека, ради которого стоит жить.
Ладно, не совсем человека.
Суть от этого не меняется.
январь — май 2021 г.
Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/113979