Перевод Гоблина
Шрифт:
К ней подходит переводчица.
– Яна Кова говорит, чтобы Вы не боялись. Просто надо представить, что у вас не было мужчин лет пятнадцать… И тогда все пройдет хорошо.
Яна Кова приветливо машет рукой:
– Окей?
– Окей. Их не было четыре года.
Лаура Ангел (она в стиле кибер-панк; на ногах – черные башмаки, также одет ее ассистент) приветливо машет рукой и тоже что-то говорит. Переводчица ее слушает, время от времени пускаясь в смех вместе с ней.
– Лаура говорит,
– Окей? – кричит Лаура.
– Окей. Вылитый слесарь. Петров.
Но кто же управляет всем этим действом?
Театр управляется из дома – из хорошо компьютеризированной комнаты. Здесь на четырех плазмах видно в разных ракурсах все, что творится на площадке перед домом.
В комнате – трое мужчин: Алексей Германович и режиссер, отвечающий за реализацию этих эротических сценариев. Режиссер за пультом неприметен.
Мужчины переговариваются.
– В конце концов, ни один нормальный самец не откажется от того, чтобы его любимая побыла в постели порнозвездой хотя бы полчаса. Что в этом странного?
– Но мне никогда в голову не могли прийти такие фантазии о женщине… – произносит Алексей Германович. – Я уже стар для этого? Другое воспитание?
Представление набирает ход, порномодели постепенно входят в раж, нарастает волна сладких стонов, тела и руки ассистентов шевелятся быстрее…
Глаза Ирины закрыты, она пытается остановиться на одном каком-нибудь ощущении…
Голос заказчика в наушниках рядом:
– Да, я хочу слышать твое дыхание и речь…
– Я должна сосредоточиться…
– Мой голос помогает?
– Да.
– Перестань бояться. Ничего опасного в этих железках нет. Это же не мужчины. Это всего лишь бездушный металл.
– Да, но к этому я бы хотела добавить твой шепот между лопаток…
– Страх уходит?
– Да… Кажется, его стало меньше… Скажи еще что-нибудь…
– Куда мне поднести губы…
– … К ложбиночке, где женская задница раздваивается: на левую и правую половинку Меня никто не целовал туда… Ты веришь, что иногда сердце человека переходит в его губы?
– Мы вместе с тобой изучаем твое тело.
– Над этой ложбинкой – родинка. Когда-то я ее хотела вывести.
Алексей Германович закуривает.
Режиссер оживлен:
– А красивая фантазия, Алексей Германович… Я бы такое не придумал.
Он говорит в микрофон:
– Ирину, пожалуйста, крупно!
– Она, действительно, привлекательная и интересная дама… А может быть Егор прав: чтобы увидеть всю глубинную привлекательность женщины надо заставить пройти ее через такой… хм… железобетонный оргазм… Там в сценарии прописан оргазм?
– Да, как пожелание… Я бы хотел доложить во сколько нам обошелся приезд театра. Итак, аренда парка фак-машин… Восемнадцать фак-машин – шестьдесят две тысячи…
– Давайте потом, Эдуард. Яну Кову я знаю… Можно план покрупнее?
Режиссер дает команду:
– Яну Кову, пожалуйста, крупно.
– Потрясающие глаза у этой стервы… Просто омут…
– А какой контраст между красотой лица и простецкими пасторальными пятками! Вы помните ее фотосет с нелепыми мозолистыми пятками?
…Ирина, содрогаясь, кончает…
Она, растрепанная и нелепая, устало сползает с помоста…
К ней торопится Марианна. Ирину продолжает колотить мелкая дрожь – то ли необыкновенного стыда за унижение, которое она испытала, то ли это остатки возбуждения…
Марианна молча уводит ее с площадки, гладя успокаивающе по плечу; дает закурить.
– Ну и что ты испытала? Это было самое настоящее скотство?
– Я могу сказать одно. Я испытала в конце концов настоящее раскрепощение… Практически, настоящее… Это было со мной впервые…
– Вот и решился вопрос века: ты испытала настоящий оргазм? Оргазм от этих железок?
Ирина улыбается светло и снисходительно, будто речь идет о прихоти маленького ребёнка.
– Он хочет в это верить…
– Что от этих железок!? – изумлена Марианна.
– Дело не в этом. Кажется, я немного поняла, что это такое – оргазм.
– И что это такое? Я бы тоже хотела знать, хотя бы на сороковом году жизни.
В ней борются два чувства: самоирония и любопытство.
– Это, действительно, что-то запредельное?
– Нет, кажется, наоборот это очень просто. Но что-то нас всю жизнь не пускает к этой простоте.
– Это нужно женщине?
– Похоже да, Марианна…
Ирина вдруг счастливо целует старшую подругу.
– Да, скорее всего, да!
Марианна отстраняется.
– Я очень хочу тебе верить… Ты искренне все это говоришь? Значит, я многое в этой жизни упустила?
– Зачем я буду тебе врать? Мы столько лет вместе…
Марианна оживленно ходит вокруг, она сильно взволнована.
– Как ты боролась с чувством омерзения? Что ты представляла себе?
Ирина смеется:
– Что я одна большая чавкающая… гадкая…истекающая…
Марианна наклоняется, Ирина шепчет ей на ухо срамное слово.
– Что-о-о?
Некоторое время женщины с изумлением смотрят друг на другу, а потом начинают звонко хохотать. Операторы и светотехники, разливающие кофе из термоса, с любопытством оглядываются на них.
Марианна кричит операторам:
– Ребятки… Мальчики, дайте дамам кофе!