Переводчик с инского
Шрифт:
– Смотри внимательно.
И повесил в воздухе вирт-экран, на котором сразу же возникла картинка. Качество изображения было хорошим, и никаких сомнений в том, что там виднеется, у меня не возникло.
Там были двое. Орро и – да, никаких сомнений – тот парень, что приходил ко мне в качестве курьера, передал текст и которого потом схватили, когда он возвращался, чтобы, наверное, отвести меня куда-то, может быть, туда, где затаился Орро.
– Ну, что – убедился, что мы все видели?
Лиза перевела – спокойно, как бы отрешенно, словно она тут была совершенно посторонней и ей самой ничто не угрожало. И лишь какая-то нотка удивления прозвучала в ее голосе – настолько мимолетная, что, кроме меня, никто, похоже, ее не уловил.
Я в этот миг испытывал двойственное ощущение. С одной стороны, удовлетворение: все-таки я хорошо преобразился, если уж они приняли меня за Орро. А с другой – досаду: какого же черта он мог позволить, чтобы его вели так элементарно, и не помешать им, не сбить с толку, не…
На миг возникло сильное искушение: раскрыться, сказать им, что это не я, что того, что тут называлось «товаром», у меня никогда и не было, я сам его ищу, и давайте станем искать его вместе, а уж там разберемся, кому им владеть. В конце концов, не моя это была игра, работа не по моей специальности, и события начинали оборачиваться очень неприятной стороной…
«Играй!»
Нет, этого слова не прозвучало. Но если человеческий взгляд способен что-то выразить, то сейчас глаза Елизаветы совершенно ясно передали мне именно это.
Я поднял брови, пожал плечами, говоря:
– Ну, и что же это доказывает? Да, встречался я с этим парнем, но ни о чем с ним не договаривался, да и не мог бы, если бы даже хотел: он же в моем языке ни бум-бум, а переводчика у меня, сами видите, не было. О чем же базар?
Лиза переводила это медленно, с расстановкой, казалось даже – с удовольствием. Ее выслушали, не перебивая. Потом старший сказал:
– Теперь переведи ему точно. Мы знаем, что ты как-то ухитрился направить того парня к твоему напарнику, что ждал тебя. И наверняка с указанием, куда спрятать товар, пока ты сам его не заберешь. Парня мы взяли. Напарнику удалось от нас оторваться, но будь уверен – ненадолго: мы уже вот-вот возьмем и его. И с ним не станем деликатничать, будь уверен. Его станем колоть жестко, у тебя на глазах. И он все скажет. А если хочешь избавить его от сильных переживаний, сам скажи все сейчас. Потому что если мы получим товар от него, то с тобой станем разбираться по-другому.
– Интересно, – сказал я, – что же вы не раскололи того парнишку, с которым меня видели? Ведь если я ему что-то как-то передал, то он должен бы это знать? Все то, чего вы от меня добиваетесь.
Елизавета посмотрела на меня озабоченно: похоже, по ее мнению, то был уже перебор – вряд ли следовало слишком уж раздражать тех, кто сейчас был хозяевами положения; ведь и так ясно было, что с этим курьером у них что-то не срослось. Но я сказал, как бы в продолжение своей реплики:
– Давай-давай, не запинайся.
Она перевела бесстрастно, как автомат.
Ответа на этот вопрос я так и не получил. Вместо него мне было сказано:
– Значит, так. Или ты сейчас скажешь нам, куда твой напарник запрятал товар – и тогда всем станет хорошо. Или, если станешь втирать нам очки…
Он не закончил фразы, лишь очень нехорошо усмехнулся – так нехорошо, что я поверил в самое скверное развитие событий. И понял, что надо как-то выкручиваться.
Конечно, я мог выдать им моего напарника – потому что сейчас я сам этим напарником и был, един, как говорится, в двух лицах. Но такой вариант по понятным причинам исключался. И я высказал им мое понимание обстановки:
– Ладно, ваша карта сильнее. Значит, так. Я и правда передал напарнику, чтобы он надежно укрыл товар. И предупредил, что встретимся там, где и было условленно, через пять… – тут я глянул на часы, – то есть теперь уже через три часа. Сразу предупреждаю: где он спрятал товар – мне неизвестно, он в ваших краях разбирается куда лучше моего, я же в вашем мире всегда на виду. Знает только он сам. Так что он вам куда нужнее, чем я.
– Ага, похоже, ты начинаешь петь по нотам. Через три часа – где?
Я ответил, не колеблясь:
– Да там же, где мы сняли офис для переговоров.
Председатель трибунала покачал головой и сказал:
– Очень неосторожно.
– Ничуть, – не согласился я. – Мы ведь рассчитывали именно там провести переговоры с вами, там же передать вам товар и, понятно, получить деньги. Кто же мог подумать, что вы станете нас отслеживать. И это, кстати, говорит о том, что мы вовсе не собирались разговаривать еще с кем-то, кроме вас.
Старший пожевал губами, прежде чем ответить:
– Можно подумать, что ты не знал, что этот паренек – из «Могучих».
– Впервые слышу!
– Это их мальчик. Выходит, ты своими руками сдал им информацию о том, где надо искать товар. И очень возможно, что они сейчас уже взяли твоего напарника и с ним разговаривают, а они – люди грубые. Так что им, может быть, уже стало известно, где товар лежит. А?
Я решительно мотнул головой:
– Как же они могут знать, если вы этого мальчика взяли?
– М-да, – сказал он, – взять-то мы его взяли, да только… Ладно, это пустой базар. Короче: ты всерьез рассчитываешь, что твой напарник появится там в условленное время?
– Иначе и быть не может.
Я проследил за переводом. Очень хорошо: в голосе Лизы звучало чуть ли не вдвое больше уверенности, чем в моем заявлении.
– Хорошо. Значит, через три часа будем там. Вместе с вами обоими. И на месте разберемся окончательно во всем. – Он усмехнулся. – И в том, быть тебе богатым и здоровым – или бедным, но больным, это в лучшем случае. А до того времени придется уж вам поскучать здесь. Не взыщите. Крепыш, размести их, чтобы было надежно, но с удобствами. Все, шабаш.