Переводчик
Шрифт:
В самый последний момент он вдруг ослабил давление на спуск и с большим интересом вгляделся в лицо заказанного. Что-то ему показалось знакомым в этом человеке. Зашипела рация.
– Двенадцатый, говорит третий, прием.
– Двенадцатый слушает, прием, – ответил снайпер голосом, почти не отличимым от принадлежащего охраняющему чердак парню, а сейчас валяющемуся в углу, оглушенному и связанному.
– Доложите обстановку.
– Без изменений.
– Продолжайте наблюдение.
– Понял, конец связи.
– Конец связи.
Где же он встречал раньше
Стрелок разобрал винтовку и аккуратно уложил ее в небольшой рюкзачок, затем подошел к связанному охраннику и потер ему уши. Парень застонал. Он сорвал скотч с губ связанного, тот набрал полные легкие воздуха и собрался было заорать, но почувствовал острие ножа у горла.
– Не надо шуметь, – сказал ему кто-то на ухо. – И не нервничай, я не стрелял. Скажи-ка мне, как я могу связаться с твоим хозяином?
– Я ничего тебе не скажу, можешь меня убить.
– Дурак ты, мальчик. Хотел бы убить, давно бы убил. Ладно, прощай, – и, аккуратно заклеив герою-охраннику рот, несостоявшийся киллер покинул чердак, не забыв прихватить с собой рацию.
Отойдя метров двести от офиса, он остановился у входа в какое-то кафе, среднего роста мужчина в джинсах, свитере и кроссовках, с рюкзачком за спиной, безобидный и беззащитный с виду. Таким безбоязненно хамят в транспорте школьники младших классов, а дуралеи чуть постарше останавливают и нагло требуют денег на пиво. Поправил очочки на носу, не торопясь закурил и включил «уоки-токи»:
– Третий, прием.
– Слушаю, двенадцатый, прием.
– Ваш двенадцатый лежит на чердаке связанный.
– Ты его...
– Я сказал, связанный. Смелый парень, на мои вопросы отвечать отказался. Был бы чуток повнимательнее, цены бы ему не было.
– Ты...
– Едва не забыл, обращайтесь ко мне на вы.
– Хорошо. Что вам надо?
– Слушайте меня внимательно, меня наняли решить вопрос с вашим хозяином. Стрелять я не стал. Мне нужен контактный телефон, по которому я мог бы поговорить с ним, например, телефон его приемной. Сами понимаете, это не является военной тайной.
– Согласен с вами, записывайте.
– Говорите, я запомню. Ясно, спасибо. Я буду звонить завтра в 11.30. Сделайте так, чтобы в это время ваш хозяин был доступен.
– Я все ему передам. Как вы представитесь?
– Как человек, который не стрелял.
– Понял.
– Рацию найдете в урне у кафе, как там его... А, «Восточное». Конец связи.
На следующий день он позвонил, как и обещал, в оговоренное время, представился,
– Слушаю.
– Это хорошо, что слушаешь. У тебя есть чистый телефон?
– Да.
– Тогда перезвони мне на номер... Это мой чистый телефон.
– Да.
– Перезвонил.
– Ну здорово, капитан! Хорошо, что я тебя узнал, не взял лишний грех на душу.
– Я, вообще-то, подполковник. Когда и где мы встречались?
– Афган, август восемьдесят пятого, под Кундузом. Там духи нашу колонну разбили, а вы нас выручили. Вспомнил?
– Да. – И он действительно вспомнил. Обжигающий зной, чад и вонь от горящей человечины и техники, убитые и раненые. В тот раз духам крепко подфартило, они уничтожили почти всю небольшую колонну спецназа одной из смежных организаций.
– Ты меня еще в госпиталь доставлял. Помнишь?
– Помню. – Он вспомнил невысокого хрупкого паренька со снайперкой, который, несмотря на три дыры в организме, до последнего вел бой и даже уничтожил пулеметный расчет. – Я так понял, теперь мы квиты?
– Не совсем. Видишь ли, я знаю заказчика.
– О как.
– Именно. Они там почему-то не доверились посреднику и отправили на переговоры со мной своего человека, а я его потом немного отследил.
– Природное любопытство?
– Элементарная осторожность. Короче, той конторой командует тип по фамилии Агафонцев. Тебе это что-то говорит?
– Я должен тебе верить?
– Твои проблемы. Если есть настроение, пошли кого-нибудь на Курский в камеру хранения. Ячейка... код... Там кассета с записью разговоров и парочка фотографий. Так что думай, тебе решать. Все, теперь мы точно квиты, прощай.
– Уходишь в отпуск?
– Уже ушел на пенсию, со вчерашнего дня. Я, вообще-то, уже не в России. Еще раз прощай и, это, прости.
– Прощай, удачи.
Глава 13. Утро стрелецкой казни
Проснувшись, Сергей не сразу смог уразуметь, где он и когда: в Африке, в конце XX века, или же у себя дома в Москве, в начале XXI? Через некоторое время все-таки понял, что дома, здесь и сейчас. Легче от этого особо не стало, похмелье навалилось и придавило, как снежная лавина.
Пил он редко, по двум причинам, и обе были главные: не очень-то хотелось и довольно-таки плохо бывало потом. Выпить Волков мог изрядно, но наутро регулярно чувствовал себя много хреновей, чем тот, кого он тащил домой. Когда-то этим феноменом, было дело, интересовались медики в погонах и даже выдвинули несколько рабочих гипотез. Наибольший интерес представляли две из них: генетическая (действительно, насколько Сергей помнил, ни отец, ни мать никогда не баловались спиртным, и, по их словам, наследственно) и общенаучная («а хрен его знает...»). Обогащенный столь весомым теоретическим багажом, Сергей безропотно переносил состояние «наутро после», никогда не похмелялся и терпеливо ждал, когда станет чуть лучше. Потом, с годами, понял, что в этом состоянии несколько помогает... небольшой кросс с последующими водными процедурами.