Перкаль. Флер страсти
Шрифт:
Свежий воздух хлынул в лёгкие и я, расталкивая зевак, бросилась вглубь рынка.
Текстильные ряды сменились сувенирными, а те – продуктовыми.
Яркие краски, свежие фрукты и овощи, потрясающие запахи…
Мне не до этого всего! Тут принято было ходить степенно, торговцы и туристы провожали меня удивлёнными взглядами, крутили пальцами у виска…
Ну и наплевать!
Что-то было не так, что-то не давало мне покоя. Сквозь аппетитные ароматы фруктов и выпечки пробивался какой-то другой, гнилостный, отвратительный.
Он
Впереди показались лотки с морепродуктами, за которыми виднелась набережная. Вызывающий тошноту запах стал сильнее. Я просто обожаю рыбу, да и морепродукты на прилавках явно были свежими, и все же пахло тухлой рыбой.
Я нервно оглянулась, и показалось, что в толпе мелькнула знакомая фигура в белых джинсах и бежевом свитере.
Впереди была набережная, место, совершенно открытое, где я буду, как на ладони.
Над морем, пронзительно крича, кружились жирные чайки.
Противные падальщики! Никогда их не любила.
Тревога – я вся была охвачена ею.
Несмотря на жару, руки заледенели и тряслись мелкой дрожью. Сейчас Ян настигнет меня, утащит в своё логово и снова превратит мою жизнь в калейдоскоп причудливых и омерзительных кошмаров и своего непрекращающегося бреда.
Меня не капли не успокаивало то, что я находилась в людном месте. Это его не остановит.
Никогда не останавливало.
Метрах в пятидесяти находился пирс, на котором стоял небольшой маяк, крашеный в красные и белые полоски.
Иного выбора не было – и я поспешила к маяку. В крайнем случае смогу прыгнуть в море, хотя делать этого не хочется – я не знаю, какая в этом месте глубина, да и волны после вчерашнего шторма бьются о камень слишком уж сильно.
Запах тухлой рыбы стал прямо-таки нестерпимым, и я наконец-то поняла, что его испускает.
Вода около пирса кишела дохлой рыбой.
Склизкие тела лежали на воде брюхом кверху. В большинстве трупов уже поселились морские черви, разъедающие рыбью плоть.
Требуха мерно покачивалась на волнах. Теперь было понятно, почему на набережной так мало народу, почему никто здесь не рыбачит, не сидит на больших деревянных лавочках.
Вонь гниющей рыбы была нестерпимой, а зрелище крайне неприглядным.
В такую воду я прыгнуть, наверное, не рискну. Вот теперь я точно сама себя загнала в ловушку. Сердце трепыхалось в груди испуганной птичкой, я никак не могла отдышаться и все время оглядывалась, но Яна поблизости видно пока что не было.
Я вдруг подумала, что если выбирать между ним возможностью искупаться среди тухлой рыбы – я без колебаний выберу купание.
Впрочем, он, наверное, наоборот, будет в восторге, найдет это романтичным, и нырнёт следом за мной.
Конец пирса был неровным и обломанным, будто исполинское чудовище откусило от него солидный кусок. Маяк будто завис над самым краем.
Я очень надеялась, что смогу забраться внутрь, но небольшая дверь на толстых железных петлях была заперта на амбарный замок.
В рядах с морепродуктами показалась фигура Яна. Он медленно вышагивал, нелепо задирая свои журавлиные ноги и, по-моему, выглядел совершенно сумасшедшим. На месте греческой полиции я бы тут же его арестовала, но как будто в ответ на мою мысль появившиеся патрульные прошли мимо, даже не удостоив его взглядом.
Остановившись у набережной, Ян задрал голову, прикрыл глаза, и с видимым наслаждением широко открыв рот, вдохнул тошнотворный запах с моря.
Я вскочила на белое основание маяка и осторожно, стараясь не поскользнуться на мокром камне, обогнула его. Внизу было вонючее и скользкое месиво.
Хотела зажать нос, но не стала, боясь потерять равновесие и рухнуть с портала вниз.
Стараясь дышать через раз и не обращать внимания на то, что плавало под ногами, я вглядывалась в синюю даль моря. Скорее бы отсюда уехать! Впрочем, нигде не будет нормальной жизни до тех пор, пока Ян ищет меня. Снова бесконечный бег и снова по замкнутому кругу.
Нет сил больше стоять здесь, нет сил больше ждать.
Выглянуть бы, но слишком страшно. Сколько прошло времени?
Десять, двадцать минут?
Я вся покрылась потом на изнуряющем солнцепёке, и казалось, что стою уже здесь целый час, не меньше.
Тухлая смердящая масса рыб зашевелилась, и я увидела, как из неё вынырнула рука. Ян был здесь, он стоял всего лишь в паре метров от меня. Я знала это, я это чувствовала!
Между тем утопленница показалась из воды, и я, содрогнувшись, узнала в ней себя – распухшую, фиолетово-зелёную, в истлевших обрывках розового миткалевого платья.
Первым моим порывом было закричать и броситься подальше отсюда. Клянусь, я бы так и сделала, но знала, что обязана вытерпеть этот ужас.
Он просто пугает меня, наводит, как всегда, свой дикий омерзительный морок.
Я должна это выдержать.
Должна!
Утопленница протянула ко мне обгрызенные морскими обитателями руки и нежно позвала:
–Ева! Ев-а-а-а!
Я закусила губу, чтобы не закричать.
Другая я, мертвая, отводя от себя трупы рыб, подплыла к краю пирса и положила на него руки.
Большой длинный червяк нежно-оранжевого цвета вылез из ее глазницы. Цепляясь толстыми пальцами за скользкий камень, она поползла ко мне.
– Убирайся! – теряя остатки самообладания, беззвучно прокричала я. – Убирайся прочь!
В ответ она лишь улыбнулась синегубым ртом и поднялась ещё на пару сантиметров вверх. Что будет, когда она доберётся до меня? Утащит, сожрет, передаст Яну?
Я не знаю, когда успела достать из сумки свою юбку, я, правда, не помню, как она оказалась у меня в руках, но, когда мертвая почти доползла до меня, я поняла, что комкаю в руках зелёную ткань.