Пермская обитель
Шрифт:
— Сейчас милиция расследует одно дело, связанное с небезызвестным инвалидом Дергачевым, — объяснил девушке Владимир и спросил: — Вы брали у него на днях деньги?
Светлана смутилась — она решила, что речь идет о плате за стрижку. В парикмахерской больше половины достается хозяйке, остальное мастерице. При обслуживании же на дому все доставалось ей одной. Поэтому Светлана испугалась, что речь сведется к неуплате налогов. В ходе разговора недоразумение быстро выяснилось. Девушка клятвенно заверила оперативников в том, что никаких денег от Дергачева не получала и, стало быть, никому не передавала. Милиционеры успокоили ее, сказав, что сообщать о приработке хозяйке не собираются.
Оперативники покинули парикмахерскую с легким ощущением, что бойкая девушка способна им соврать.
Пока шли плохо освещенными закоулками к силуяновскому дому, Урусов рассказывал о себе. Как поступил в школу милиции, как потом работал участковым инспектором, как женился, какой у него замечательный сын.
Наконец они подошли к блочному дому-башне. Щели между блоками были замазаны черным варом. Казалось, чья-то гигантская рука обвела каждый блок рамкой, словно желая подчеркнуть его индивидуальную роль в деле массового жилищного строительства.
У Силуяновых была точно такая же двухкомнатная квартира, как и у Дергачевых. Там живут трое, Сергей с родителями, и здесь трое — мать, Катька и Геныч. У него, как у единственного мужчины, имелась своя комната, дальняя. Там же находится письменный стол, за которым днем занималась Катька. Когда оперативники пришли, ее не было дома.
— Нам известно, что ваш приятель Сергей Дергачев раздобыл где-то деньги на не совсем благое дело. Он хочет расправиться со своим давним обидчиком, по чьей инициативе сделался инвалидом. Строго говоря, степень вины Дергачева в данном случае невелика. Слышали ли вы что-нибудь об этом?
По виду Геныча было заметно, что он поставлен в трудное положение. Он прекрасно понимал, что, если ничего не скажет, оперативники с тем же вопросом поедут на работу к Витальке. На фабрику тому позвонить невозможно, и получится дурацкая ситуация. Он промолчит, а Виталька может сказать. Оперативники могут и разделиться, они же не знают, что с Виталькой сейчас нельзя встретиться. Один из оперативников поедет на фабрику, а второй останется с Генычем, следить, чтобы он не позвонил. Короче говоря, менты поставили его в безвыходное положение. Но Сереге, похоже, вреда от этого не будет.
— Это Катькин начальник расщедрился, сестры моей. У него тоже с тем человеком какие-то счеты. Самого его я не знаю.
— Где работает ваша сестра?
— В какой-то фирме, точно не знаю. Торгуют газетами, книгами. Еще они выпускают брошюрки с кроссвордами.
— Она сейчас на работе?
— Девятый час. Вряд ли.
— Вы ее телефон знаете?
— Конечно.
— Позвоните на всякий случай, вдруг она еще там, — попросил Яковлев.
— Что сказать-то?
— Я сам поговорю с ней.
Геныч набрал номер и некоторое время слушал длинные гудки.
— Никто не подходит.
— Ладно, подождем. Когда ваша сестра приходит?
— По-разному. Может, с подругами куда пошла.
Геныч не знал телефоны никого из Катиных сотрудниц, не помнил и фамилию ее начальника. Оперативникам оставалось набраться терпения и ждать прихода девушки. Им повезло — она появилась примерно через полчаса.
По постному выражению лица брата Катя сразу догадалась, что эти молодые люди — незваные гости. Но поскольку те выглядели довольно прилично, не испугалась. Лишь слегка оробела, когда один из них, приветливо поздоровавшись, сказал:
— Мы из милиции, интересуемся делом, связанным с Сергеем Дергачевым, и нам требуется ваша помощь. Скажите, пожалуйста, как зовут вашего начальника?
Почуяв недоброе, Катя пролепетала:
— Станислав Львович.
— Фамилия?
— Ледовских.
— Насколько нам известно, он оказал Дергачеву определенную финансовую поддержку, для того чтобы Сергей с помощью каких-то московских знакомых, как говорят, разобрался со своим давним врагом. Поэтому нам нужно срочно поговорить со Станиславом Львовичем.
Какое-то мгновение Катя с расширившимися от ужаса глазами смотрела на оперативников, потом вскочила со стула и ринулась в соседнюю комнату, откуда послышалось оглушительное рыдание. Из кухни вышла не сказавшая за весь вечер ни слова мать. Она и Геныч растерянно смотрели на визитеров.
— Успокойте ее, — кивнул Урусов.
Мать шустро юркнула в комнату, туда же зашел и Геныч. Яковлев попросил его не закрывать дверь.
~ — Только устроилась на работу… — всхлипывала Катя, — и сразу доносить на начальника… Меня в два счета вышвырнут.
Решительно подойдя к лежавшей на кровати девушке, Яковлев сказал:
— Катя, я могу гарантировать, что все сказанное вами сейчас никоим образом не отразится на работе. Слово офицера. Его отношения с милицией — не игрушки. Если Ледовских сильно виноват, у вас будет другой начальник. Если он останется на месте, то мы его так припугнем, что не вы его, а он вас будет бояться пуще огня.
— Катюша, ты, может быть, сама начальницей станешь, — сказала мать, подойдя к ней и ласково поглаживая по голове.
Первая сказанная матерью за вечер фраза возымела благотворное действие. Катя уселась на кровать, вытерла платком слезы, размазав тушь по лицу, после чего спросила:
— Что мне нужно сделать?
— Расскажите, пожалуйста, как вы узнали про то, что Ледовских дал деньги на разборку с Серебровым.
— У нас со Станиславом Львовичем хорошие отношения. — Катя еще раз всхлипнула, но потом уже говорила спокойно. — Однажды я сказала ему вскользь, что моя подруга закончила Институт культуры. А он ответил, что у него с этим институтом давние счеты, мол, там учился человек по фамилии Серебров, который причинил ему большие неприятности — разгромил его студию звукозаписи. Раньше я слышала эту фамилию от Сергея — Серебров кого-то подговорил, чтобы его избили. Теперь он хочет разыскать того, чтобы отомстить. Но Серебров живет в Москве, и людям нужно заплатить деньги. Тогда они ему руки-ноги переломают. Я и рассказала об этом Станиславу Львовичу. Сказала, что у Сергея таких денег нет. А он попросил меня познакомить с Сергеем. Я и познакомила.