Перо коннекта
Шрифт:
— Так со мной же. Неприличности всякие, даже повторять стыдно…
— С кем-нибудь помимо тебя, — терпеливо уточнил он.
— Ой, не сообразила. — Она хихикнула. — Вы уж простите, я девка глупая, с Малых Пеньков приехала… А так-то да, подсаживался к ним один хлыщ. Имени, правда, его не знаю, но видела пару раз…
Снегирь удовлетворённо кивнул. Да, противник крут, ничего не скажешь — умудрился обмануть записывающую технику, затуманил мозги наёмникам. Но подчистить память всем встречным и поперечным даже он, похоже, не в состоянии.
—
— Высокий такой, кареглазый, статный, а в ухе — серьга из золота, тоже красивенькая, хоть и страшноватая малость.
— Страшноватая? Почему?
— На клык похожа, на волчий.
— А ты глазастая, это радует… Где найти этого хлыща? Есть идеи? Может, он ещё с кем-то говорил?
— Сегодня-то вроде нет, а вот в прошлый раз, кажись, было дело. С МихНихом, который десятник из Черепов. А больше ничего не припомню, сударь, вы уж не обессудьте.
— Спасибо и на том. Вот, держи. — Он дал ей серебряную монету. — Про наш разговор — никому ни слова.
— Как пожелаете. А покушать-то ничего не хотите?
— Кружку вина принеси. И сыра свежего.
Она убежала, а он задумался. Тип, подославший наёмников, — это Бакенщик или кто-то другой. Судить пока трудно. Но снова был упомянут клан Черепов, у которых сорвался рейд. Наверняка всё это — звенья одной цепи. Осталось придумать, как бы за эту цепь поудобнее ухватиться и потянуть…
В трактире между тем становилось шумно. Ватажники, несмотря на ранний час, успели уже основательно нагрузиться и теперь поминутно ржали, поглядывая на девицу в дальнем углу. Наконец один из них встал, пересёк трактир преувеличенно твёрдым шагом и светски осведомился:
— Скучаете?
Она смерила его взглядом и буркнула:
— Отвали.
— Ну зачем наглеть? — с укором вопросил он. — Воспитанные девушки так себя не ведут. Правильно, парни?
— Да, — остроумно поддержал кто-то из собутыльников.
— Вот, красавица, видишь? Но мы — люди необидчивые. Посиди с нами, прояви уважение…
Закончить он не успел.
Девица оскалилась, словно кошка, взмахнула рукой — и медный, надраенный до блеска кофейник впечатался ватажнику в лоб. Стук получился смачный, слышный на весь трактир. Ухажёр покачнулся, сделал пару шагов назад и грохнулся на пол, споткнувшись о ближайшую лавку. Сидя на полу, ошалело повертел головой. Во взгляде читалось искреннее недоумение.
Снегирь тем временем рассмотрел девчонку получше. Она была невысокая и очень худая — даже, пожалуй, тощая. Глаза огромные (ну естественно, а как же иначе), с фиолетовой радужкой. Кожаные штаны, такая же курточка, сапоги. Общее впечатление — ничего так, разве что грудь желательно чуть побольше…
Друзья пострадавшего дружно вскочили с мест. Один из них рявкнул:
— Ты чё, овца, с дуба рухнула?
С точки зрения биологии версия выглядела сомнительно, но барышня придираться не стала. Ответила коротко:
— Да пошёл ты…
Она
За оружие они не схватились, поэтому трактирщик, наблюдавший из-за стойки, пока не вмешивался. Здесь, в виртуальности, расклад «четверо жлобов против хрупкой женщины» не выглядел однозначным.
Снегирь это тоже знал, но всё равно был от происходящего не в восторге. Он взялся за плеть, привстал — однако девица, заметив это, посмотрела ему в глаза и качнула головой предостерегающе. Не лезь, мол, в помощи не нуждаюсь.
«Да чтоб вас всех», — подумал Снегирь.
А стороны конфликта уже приступили к драке.
***
У тощей девчонки был шестой ранг, у её оппонентов — четвёртый-пятый. Она явно превосходила их в ловкости (и в безбашенности, кажется, тоже) — металась между столами, совершая немыслимые кульбиты, отмахивалась кофейником, лупила парней ногами. Ватажники, пытаясь её схватить, матерились во всю ивановскую. Лавки с грохотом опрокидывались. Один из дерущихся, получив удар каблуком в грудину, отлетел к окну и чуть не сшиб мага, но тот небрежно шевельнул пальцами — и волна упругого воздуха вернула парня в гущу событий.
В общем, девица сражалась лихо. И, судя по всему, смогла бы отбиться от каждого из парней по отдельности.
Но она не учла, что они привыкли действовать в группе. Да и сила с выносливостью у них была прокачана лучше. Ватажники надвигались, тесня обидчицу в угол. Её удары слабели, она тяжело дышала, хотя глаза горели всё так же бешено.
— Ну, хватит, — сказал трактирщик.
Драчуны его не услышали. Или, скорее, сделали вид.
— Парни, — произнёс он, не повышая голоса, — стоп. Я десять раз повторять не буду.
— Не по-честному, Дед, — угрюмо заметил тот, кто первым получил в лоб. — Сам же видел, эта шаболда сама нарвалась.
— Угу, а вы вчетвером — невинные зайчики. Поставьте лавки на место, столы поправьте — и до свиданья. А то шуму от вас в последнее время много.
Ватажники переглянулись мрачно, но перечить не стали. Знали, видимо, что ссориться с хозяином заведения — себе дороже. Их предводитель двинулся к выходу, бросив противнице на прощание:
— Встретимся ещё, овца.
— Буду ждать, зайчонок.
Когда парни выйдут наружу, трактирщик сказал:
— А с вас, сударыня, за кофейник теперь полтора целковых. Сами видите — его на стол уже не поставишь.
Кофейник и вправду выглядел не ахти — помялся и покорёжился. Барышня повертела его в руках, вздохнула:
— Могли бы посуду вообще-то зачаровать, чтобы была противоударная. А то непрактично как-то. И дороговато для честных девушек.
Она выгребла горсть монет из кошелька на поясе, отсчитала нужную сумму. Пару оставшихся медяков сунула обратно, после чего направилась к Снегирю. Села напротив и заявила: