Перо на Луне
Шрифт:
— Почему ты думаешь, что Диллоу нервный?
— Я сама не знаю. Может, он боится, что его убьют, как Крамптон.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, он постоянно оглядывается и быстро ходит по коридорам — как будто на него может кто-то выпрыгнуть. Я один раз так сделала, так он до жути перепугался. Сел у подножья лестницы и стал тереть лицо. Я тогда еще не знала, что он мой дедушка, но он-то знал и всегда плохо ко мне относился. Так что я рада, что напугала его.
Мне удалось ответить ей спокойным тоном.
— Мы все нервничаем после случившегося с Крамптон. Жаль, что ты не можешь отсюда уехать на какое-то время.
— Может, я и уеду. Фарли сказал, что если все будет плохо, мы можем уехать в путешествие. Хотя не знаю, захочу ли я с ним поехать, или нет.
— А что думает об этом Пиони?
— Прямо сейчас — ничего. И она пугливая стала, хуже Диллоу. Но она всегда поступает, как говорит ей Фарли, так что мы, может, и уедем.
Об этом надо было поговорить с Кирком — не с Джоэлом, занятым и отдалившимся. Я не представляла, чего Фарли собирался достичь своим представлением для Коринтеи Ариес, ведь она точно не будет от него в восторге. Если у Кирка есть план, то он скоро может начать действовать, и я могла только надеяться, что он не проявит жестокость.
— Старая Крамп причинила нам столько проблем, свалившись с этого балкона, — сказала Элис.
У меня было такое чувство, что в последние дни она стала чаще цитировать Фарли, кроме того, она не переживала из-за смерти Крамптон по-настоящему. До встречи с Кирком еще оставалось время, и у меня появилась одна идея.
— Я хочу кое-что показать тебе на третьем этаже, — сказала я Элис, и она охотно поднялась со мной наверх. Однако я потянула ее не к квартире Тима, а к маленькой фасадной комнатке, которую раньше занимала Крамптон.
— Ты знаешь, чья это была комната? — спросила я.
— Конечно. Это была комната Крамп. Полиция заперла ее.
— Сейчас мы уже можем зайти в нее. Джоэл просил меня разобрать ее вещи, хотя их не так много. И это довольно грустное занятие.
Я показала ей несколько фотографий, унылую бесформенную одежду, что висела за занавеской и старомодную шляпу, которую я никогда не видела на Крамптон. Шляпа с неожиданно зеленым пером. Элис относилась к вещам без интереса, пока я не вытащила картонную коробку с теми немногими драгоценностями, что были у сиделки. Они чем-то привлекли внимание Элис, и она взяла в руки позолоченные сережки-гвоздики, украшенные фальшивым жемчугом.
— Красивые, — сказала она. — Но она не могла их носить. Они бы так глупо смотрелись на старой Крамптон!
Я вытащила еще одну фотографию, на ней Розмари было лет двадцать.
Элис в первый момент даже не поверила.
— Это не Крамп!
— Это она, в молодости. Не красавица, но вполне симпатичная и радостная. Наверное, у нее были такие же мечты, что и у всех.
Элис задумчиво изучала фотографию.
— Она выглядит совсем другой. Как это могло случиться?
— Иногда людям не удается устроить жизнь, как они того хотят. Хотя, возможно, ее это и не касается. Она очень любила миссис Ариес, и уход за ней, наверное, приносил Крамптон удовлетворение.
— Я бы не хотела жить только ради кого-то другого, — сказала Элис.
— Я тоже. Такие люди, как мы с тобой, стараются и брать и отдавать. Но мы можем управлять только своей жизнью и должны позволять другим делать то же самое.
— Чтобы их в конце концов столкнули с балкона? — поинтересовалась Элис.
— Мы пока не знаем, что там произошло. Полиция считает, что это был несчастный случай.
— Кирк так не думает. И поэтому же так трясется от страха Диллоу. Он даже не подходит к тем местам, откуда можно упасть.
— У тебя богатое воображение. И это хорошо. Плохо — давать ему полную свободу.
Элис уронила сережку обратно в коробку, пошуровала в ней пальцем и вытащила золотое обручальное кольцо.
— Мы мало знаем о людях, правда? — она сказала. — Так сказал мне один раз доктор Джоэл.
Мне он говорил то же самое.
— Крамптон, боюсь, мы и не пытались узнать. Но, она, возможно, сама этого не хотела. Она не была для меня личностью, пока я не пришла в эту комнату и не стала разбирать то, что после нее осталось.
Элис серьезно кивнула, и я поняла, что теперь она будет иначе думать о Крамптон.
Я вернула коробку с драгоценностями обратно в ящик.
— Ты мне расскажешь, если Фарли решит взять тебя в путешествие?
— Конечно. Может, вам удастся это уладить и мне не придется уезжать. Когда мы переезжаем, он всегда такой раздражительный. Я люблю новые места, но, — она отвела глаза, — здесь мне тоже, в общем-то, нравится.
Она по-прежнему боялась Фарли.
— А мне здесь нравится, потому что ты здесь, — нежно произнесла я.
Она почти не умела принимать ласку и потому быстро отстранилась. Мы вместе спустились вниз, и она убежала, словно испытывая облегчение, что избавилась от моего общества. Мне нужно было вести себя поосторожнее.
Когда я спустилась в сад, там меня уже ожидал Кирк.
16
Кирк тоже немного приоделся. Он выглядел совсем другим в серых слаксах, синем пуловере и куртке. Но удивительней всего было, что он сбрил усы — теперь я хорошо видела его рот. Довольно крупный прямой рот, уголок которого насмешливо вздергивался, когда его обладатель "читал" меня, как открытую книгу. От этой перемены я ощутила странное смущение. То, что мне так хотелось с ним обсудить, исчезло в молчании, которое я не знала, как нарушить.
Мы вышли из сада и сели в машину Кирка.
— Сначала мы заедем в Провинциальный Музей, а затем отправимся ужинать, — пояснил он, когда мы начали спускаться с холма к центру города. — Это замечательный музей, вряд ли ты будешь против чуть-чуть меня там подождать.
— Я не буду против, — сказала я.
Он объяснил, не отрываясь от дороги:
— Я предложил музею свои услуги, и, похоже, их заинтересовала моя квалификация.
Меня удивили его слова.
— А чем ты занимаешься? Я имею в виду, когда не работаешь на лесоповале, не сбегаешь в южноамериканские джунгли и не изображаешь из себя шофера?