Перпендикулярность
Шрифт:
Моя кожа ощутила на себе пристальное внимание обоих гэбэшников, так что невольно начало играть очко. В то же самое время мне было совершенно непонятно, в чем состоит секрет происходящего.
– На что вы намекаете?
Парикмахер кинул мне очередной документ из своей папки.
– В марте 2005 года вы были обнаружены мертвым в своей квартире. В ходе следствия в убийстве сознался капитан госбезопасности Бобрик, но был оправдан, так как оказалось, что господин Малкин изнасиловал и убил его младшую сестру.
Слушая Акимыча, я думал о том, что пора бы уже проснуться, но вместо этого мне приходилось всё глубже погружаться
– Но ведь я жив! Я не умер!
– Действительно. Проведенные анализы не выявили каких-либо отклонений. Кроме того, оказалось, что вы девственник.
– Не знал, что наука способна на такое.
– Способности науки мне ясны, а вот кто вы такой, мне непонятно.
– В смысле?
– Вы не Игорь Малкин, ибо он умер, а воскреснуть можно только в качестве зомби, коим вы не являетесь.
– Тогда кто же я, по-вашему?
– Я теряюсь в догадках. Но у меня нет времени на решение замысловатых сканвордов. На вас висит соучастие в убийстве, однако отдать вас под суд невозможно из-за истории с мертвецами. Поэтому я отдаю вас капитану. Теперь он решает вашу судьбу.
– Что? – закричал я, подскочив со стула, – Это беспредел! Я требую адвоката!
Меня усмирила электрическая дубинка, погрузившая в кромешную темень всё окружающее пространство. Как ни странно, но в какой-то мере я даже был рад этой темноте. Она гладила меня своими нежными руками спокойствия, от чего мое сознание начало мерно перетекать в нирвану. Правда весь трансцендентный кайф обломал проклятый Акимыч. Его очередное неуместное появление своровало у меня покой неосознанности. И он вновь распахнул протокол, и он снова заговорил?
– Помнишь, Игорёк, в начальных главах Бытия говорится, что после создания света и отделения его от тьмы, семь Элохим отделили воды, которые были над небесной твердью и под ней. Установив, таким образом, низшую вселенную Элохим обратили свое внимание на флору, фауну, а затем на человека. Помнишь: «…И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему. По подобию Нашему… И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его: мужчину и женщину сотворил. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю…».
– О чем это вы?
– Вдумайся в эти строки без лишних эмоций и сразу же заметишь странное использование местоимений в этой цитате. Когда множественное число еврейского слова Элохим переводится словом «Бог», которое в свою очередь находится в единственном числе и не имеет рода, Бытие становиться бессмысленной теоремой. Возможно, переводчики боялись правильного перевода. Ведь знание того, что Элохим есть мужские и женские творческие сущности, могло нанести разрушительный удар по христианскому мифу о монотеизме. Множественная форма местоимения «Наш» безошибочно говорит о множественной природе Бога. Далее говорится, что Элохим создал человека по образу и подобию своему, мужчину и женщину, два в одном. А как же концепция, по которой Бог является мужским существом? Разве Микеланджело изобразил его гермафродитом? Затем Элохим приказал этим существам плодиться и размножаться. Заметь, что еще не существует отдельно ни мужское, ни женское начало! Если обратить внимание на слово «наполняйте», а в английском языке оно звучит как «replenish», то всплывают интересные факты. Приставка re- обозначает “назад к исходному состоянию” или “повторение или восстановление”. Значит не нужно думать, не нужно гадать о смысле жизни и смерти. Нет цели, есть вечное возращение к себе самому.
Закончив свое повествование, Акимыч захлопнул папку, и уставился на меня своими рыбьими глазами.
– Зачем нужно рассказывать мне всё это? – спросил я.
– Меня попросили.
– Кто?
– Этого я не могу тебе сказать.
– Но почему?
– В мире мертвых свои правила.
– Но вы же не мертв?
На лице парикмахера вновь появилась его идиотская ухмылка.
– Ошибаешься. Я мертв, правда, еще не ознакомлен с этим неоспоримым фактом.
…В начале ХХ века ученые, исследующие «чудеса» Библии, стали склоняться к тому, что библейский левиафан – это плезиозавр, морской ящер, в массе своей вымерший почти семьдесят миллионов лет тому назад. Впрочем, считалось, что несколько десятков таких животных сохранилось, и время от времени они встречаются в морях…
Меня разбудило чье-то злобное чавканье. Я попытался дернуться, однако тут же в мои запястья врезались стальные браслеты. Открыв глаза, я обнаружил себя прикованным к батарее, а передо мной за маленьким столиком из красного дерева сидел Бобрик и занимался поглощением завтрака.
– Что, придурок, проснулся? – ехидно заметил гэбэшник, отправляя в рот очередной кусок колбасы.
– Что это значит? – спросил я, судорожно дергая оковы.
– Это значит, что ты мой пленник. Прям как у Толстого, только ямы нет. Извини, не успел вырыть.
В глазах Бобрика играло безумие, которое не предвещало ничего хорошего.
– Ты ответишь за это! Ты и твой долбаный шеф Акимыч!
– Ошибаешься. Особенно в отношении Акимыча. После того, что произойдет сегодня, все его способности придут в упадок, как, впрочем, и твои.
– О чем ты? – осведомился я.
– Акимыч был слишком глуп и не понимал, куда дует ветер. Пришлось помочь ему уйти со сцены. Конечно, будет не хватать Парикмахера, но что тут поделаешь… такова жизнь.
Очередная отупляющая волна неприкаянности нахлынула на меня, тем самым укрывая от гладкой поверхности умозаключений.
– Это ваши разборки. Я-то тут при чем?
Бобрик всё больше начинал походить на садиста-извращенца из ближайшей психиатрической клиники. От предвкушения чего-то, созревшего в его нездоровом мозгу, он распустил слюни, которые теперь обильно стекали по его подбородку. И лишь теперь я заметил татуировку.
– Боже. Так значит ты найт?! И это ты заварил всю эту кашу с похищением «зеленого снега»?
– Что ж, – вздохнул гэбэшник, – Ты сумел догадаться, но слишком поздно. Пришло время платить по счетам.
– Что ты намерен со мной делать?
– А ты не догадываешься? То же самое, что и в прошлый раз.
– То есть?
– Первый раз – не пидарас, второй раз – как в первый раз… Не знаю, как тебе удалось вернуться, но это даже к лучшему. Чем чаще ты будешь возвращаться, тем больше твоей черной крови прольется на могилу моей сестры.
В следующее мгновение он бросился ко мне и начал стягивать с меня джинсы, а затем и трусы.
– Отвали от меня, чёртов извращенец! – кричал я, брыкаясь и пытаясь спрятать свой зад от сексуальных поползновений перевозбужденного шизофреника, – Я не тот, за кого ты меня принимаешь! Я не убивал твою сестру!