Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)
Шрифт:
Лору всегда отличала быстрота решений. Выхватила из хлама под ногами деревянный обломок. Получай! По вору дубинка плачет. Бродяга бросил портмоне и, скрестив руки, старался прикрыть голову. И все пытался отползти подальше от разящей руки.
С внезапным смущением Лора поняла, что избивает женщину.
Драная матерчатая куртка, бахромчатые штаны и расползающиеся по швам сапожки – вот и весь наряд. Отчего ночью ее можно спутать с мужчиной;
– Перестань! – выдавила она, уловив заминку Лоры. – Возьми деньги и уходи.
– Обчистишь еще кого-то? – бросила ей Лора. – Срань поганая.
Бродяжка замолчала, промокая рукавом курточки ссадину на запястье. Лора с удовольствием убедилась, как хорошо ей врезала.
– Уходи, – повторила бродяжка.
Лора подобрала портмоне, пристегнула к поясу. Подчинившись внезапному приступу жалости, вынула и протянула голодранке сотенную купюру.
Та помотала головой, отчего ее шевелюра пришла в окончательный беспорядок.
– Мне все нужно…
Ну, скотина! Лора плюнула и ушла.
Снова вышла на улицу… и тут же нырнула обратно под арку. По улице шли четверо… А со вчерашней ночи вид военной формы вызывал у Лоры исключительно негативные эмоции. По телу прошла острая волна озноба. Четверка носила на рукавах повязки, а один держал в руке ее саквояж!
Лора кинулась обратно во двор, надеясь, что оттуда есть другой выход.
– Нет, – сказала бродяжка, поймав ее взгляд. – Так не убежишь. Иди ко мне.
Вдвоем забились в закуток между кирпичной загородкой и мусорными баками. Послышались шаги патруля.
– Ей-богу, кто-то был! – раздался голос.
– Брешешь… – лениво отвечал второй.
– Проверь у мусорки! – приказал третий.
Шаги приближались. Лора втянула голову в плечи. Кончено. Она вспомнила, что в саквояже лежал ее блокнот с эскизами. Он подписан, значит ее имя известно властям. Можно рассказывать что угодно о своей непричастности к увечью (гибели?) двоих военнослужащих Эйкумены.
Грязная ладонь бродяжки легла на ее голову. И такие в этом прикосновении были нега и ласка, что Лора мгновенно успокоилась. Пусть будет, что будет. Была Лора и не станет ее. «Можно считать, что меня уже нет…»
В их убежище заглянула круглая, исцарапанная бритвой физиономия.
– Никого нет!
Исчезла. Затихающий хруст шагов, удаляющиеся возгласы и взрыв смеха.
– У-ушли… – просипела Лора.
– Пойдем и мы, – сказала бродяжка.
– Правда?! – с придыханьем спросил официант из новеньких.
– А то. Полиция месяц трусила нас, как грушу; без толку, – отвечал бармен.
– Говоришь, сидел здесь?..
– Точно здесь, ага. Обедал. На море любовался. Наслаждался жизнью. У нас – кафе знатное.
Летнее
В один из таких дней, когда ярко светило солнце, перевалившее за полдень и, в то же время, по мостовым, и крышам авто вовсю лупил дождь… Такое в Гане бывает. Ливень кончился через пару минут. Тогда-то заявился в «Ардан» ничем не примечательный, и никому не известный гражданин.
Сделал заказ и кушал себе неторопливо, один за столиком – в это время свободных мест было достаточно. А вот пара юнцов неподалеку вела себя шумно. Гы-гы да га-га, а я вот ее… да вот так… далее шел рассказ об очередной победе молодого темперамента…
– Потише, пожалуйста, – попросил неизвестный.
Молча выслушал от юношей комментарий к своей родословной и предположения о своих недостатках, как мужчины. Неторопливо закончил трапезу. Расплатился по счету. Встал. Проходя мимо стола, где сидели парни, вынул из кармана брюк пистолет и аккуратно застрелил обоих. Так же неспешно ушел.
– Пока нас столбняк отпустил… только его и видели, – закруглил рассказ бармен.
– Дела-а, – восхитился официант. – А скажи… Эй! Эй, побирушки, брысь!!
Последние слова относились к двум нищенкам, забредшим с утра в кафе. Первая, худенькая, прячущая взгляд, попятилась. Ее товарка, совершеннейшее пугало, не тронулась с места. Хрипло сказала:
– Дайте поесть… Заступницы ради…
– А ну, валите…
– Да ладно, – махнул рукой бармен. – Дай им вчерашний бифштекс из холодильника, – и к побирушкам: – Что б я вас больше не видел.
Официант принес бумажную тарелку с холодным мясом, ожидая, что теперь они уйдут. Вместо этого лохматое чучело взяло подаяние и уселось с ним за стол. Ее подруга, помявшись, присоединилась к ней. Ничего себе, наглость! Официант подошел и с ерническим полупоклоном спросил:
– Чего желаете-с?
Худенькая молча опустила глаза, а ее неряшливая подруга ответила кротко:
– Вилки и ножи, будьте добры.
Бармен, насмешливо наблюдавший за этой сценой, вдруг потерял к ней интерес и повернулся всем корпусом к вошедшему в кафе мужчине.
– Доброго утреца, дядя Жорес!
Жорес был бармену таким же дядей, как Главный советник Ганы или адмирал Гелла, но… квартального полицейского надо уважать. Перед Жоресом мгновенно возникла полная до краев пивная кружка. Пена стояла горкой, не оседая и не переваливаясь через край.