Перри Родан
Шрифт:
В громкоговорительной установке что-то щелкнуло. На большом телеэкране появилось лицо Паундера.
«"Стардаст" стартовал согласно плану в три часа две минуты, — сообщил он спокойно. — Никаких особых происшествий, все нормально. Вы сможете слышать радиотелефонное сообщение пилотов. Скоро предстоит отделение первой ступени. Максимальное конечное ускорение составляет около 9,3 граво. Это для Вашего сведения. Примерно через три минуты „Стардаст“ войдет в диапазон зонда космической станции. С этой минуты Вы снова сможете беспрепятственно видеть корабль и проследить отделение ступени номер два.
«Еще несколько секунд до отделения первой ступени», — прогремел голос техника из громкоговорителей центральной станции управления. — Функционирование безупречное, никаких отклонений… два… один… контакт!»
Электронная автоматика сработала точно.
Из громкоговорителей дистанционной передачи шумов поступил акустический сигнал произведенного отделения ступени.
На телеэкранах слежения радарного рельефного зонда вдруг стали заметны два различных тела. Вспомогательная станция управления для посадки стартовых ступеней взяла на себя телеуправление отделенной частью ракеты.
У экипажа «Стардаст» было восемь секунд для так называемого «интервального отдыха». Электронный мозг уже готовился к зажиганию двигателя второй ступени.
Перри Родан доложил обстановку. Его голос звучал несколько сдавленно.
«Говорит Родан. Никаких отклонений. Показания в норме. Вибрации в граничных значениях. Экипаж готов к зажиганию второй ступени. Конец».
Больше ему нечего было сказать. Этого было достаточно для ученых и техников наземной станции.
В свободном полете «Стардаст» устремился навстречу космосу. Родан бросил быстрый взгляд вокруг. Реджинальд Булль, кажется, был в норме. Флиппер и Маноли тоже хорошо перенесли 9,3 граво.
Теперь на очереди был атомный двигатель второй ступени. Родан почувствовал, как увлажнились его ладони.
Его сознание не улавливало никаких необычных шумов. На несколько мгновений стало тихо.
Затем последовал внезапный рывок, сопровождаемый пронзительным ревом, который, казалось, сотрясал каждую отдельную молекулу вещества.
Через несколько мгновений ускорение выросло на восемь граво. Вместе с этим начались тяжелые нагрузки, для нейтрализации которых пока еще не было средства. Родан чувствовал стабилизирующее действие сильного сердечно-сосудистого средства. Тело еще выдерживало, только дышать стало мукой. Из-под полуопущенных век, не в силах даже пошевельнуть пальцем, он уставился на контрольные телеэкраны.
Казалось, прошла вечность, прежде, чем ставшее убийственным прижимающее усилие на семь секунд не вернулось к нормальному значению в один граво. Эта была строго запланированная небольшая пауза для отдыха.
Родан прохрипел в микрофон свое «Все в порядке!.» Ответа он не понял. Лишь его глаза отметили мелькнувший световой символ. Затем последовало второе интервальное ускорение от ступени номер два. Ее запас отбрасываемой массы еще не был исчерпан.
Через три секунды после второго тягового зажигания была преодолена вторая космическая скорость. Указатели скорости показывали 11,5 км/с.
При 20
Мужчин дернуло вверх и прижало широким ремнем контурной койки.
Родан на несколько мгновений потерял сознание. Когда он снова открыл глаза, они уже давно находились в открытом космосе.
Большой разворот в 43 градуса был уже позади. Далеко за ними, не видимая более на телеэкранах, вторая ступень с помощью наземного контроля вошла в плотные слои атмосферы. К этому времени «Стардаст» уже пересек круговую орбиту космической станции, которая находилась в свободном падении в 3250 км от поверхности Земли.
Итак, у них было несколько минут для отдыха. Теоретически конечная скорость корабля была вполне достаточна для того, чтобы высвободить его из притягивающей грависферы Земли. Теоретически можно было держать курс на любую точку Вселенной.
Однако, между теорией и практикой пролегала огромная пропасть. Так, земную силу тяжести можно было в принципе преодолеть, но она, как и прежде существовала и пыталась тормозить полет космического корабля.
Простой дальнейший полет также еще не был полностью подготовлен. Были необходимы многочисленные маневры, даты которых еще не были утверждены. Следовало просчитать и выровнять отклонения от курса. Разницу между теоретическими граничными значениями скорости также нужно было уточнить.
Контурная койка Родана сложилась по обоим шарнирам. Получилось мягкое кресло. Его основа повиновалась каждому движению.
Реджинальд Булль выругался, чтобы дать себе разрядку. Капитан Флиппер кашлянул. В уголках его рта засохла спекшаяся кровь.
«На этот раз было покруче, чем раньше, — сказал Родан хрипло. — Они довели нас в последние секунды до 25,4 граво. Так что мы пробились через опасный радиационный пояс. Филипп, что с тобой?»
Кларк Дж. Флиппер побледнел. Здоровый румянец его щекастого лица исчез.
Он скривил губы и простонал:
«Мне следовало выйти прежде, чем я успел наделать глупостей. У меня еще при семи граво язык оказался меж зубов. Каждому слушателю академии прежде всего разъясняют, что он должен по возможности избегать этого. И именно я…»
Он пожал плечами и замолчал. Его лицо было искажено болью. Родан изучающе посмотрел на него.
Магнитные подошвы Булля лязгали о металлическую фольгу покрытия пола. Шатаясь, он пытался обрести равновесие. Пока двигатель «Стардаста» молчал, команда была в невесомости. Без единого слова, гремя магнитными подошвами, Булли тяжело сделал несколько шагов по направлению к Маноли.
Взяв в руку пульс доктора Маноли, он с облегчением кивнул.
«О'кей, — кратко констатировал он. — Он снова здесь. Пульс работает, как часы. Покажи язык, Флипп. Давай, открой рот».
Изо рта хлынула темно-красная кровь. Тут нужен был доктор Маноли. Когда командир корабля сдвинул вправо регулятор громкости радиотелефона и неясные шумы стали, наконец, более отчетливыми, доктор Маноли проснулся.
Родан услышал тихое шипение гидропневматики. Койка Маноли превратилась в кресло. Секунду спустя он уже стоял рядом с Флиппером.