Перси Джексон и проклятие титана
Шрифт:
Я услышал пронзительные крики с нашей стороны реки. Ко мне неслись Бекендорф и Нико. Я решил, что они хотят поприветствовать меня, но затем увидел, что они гонятся за кем-то — это была Зоя Ночная Тень, которая мчалась мне навстречу огромными прыжками, как гепард, без труда уворачиваясь от игроков нашей команды. И в руках у нее был наш флаг!
— Нет! — пронзительно воскликнул я и припустил еще быстрее.
Я был уже в двух футах от воды, когда Зоя перемахнула на свою сторону, не забыв от души пихнуть меня. Охотницы разразились приветственными возгласами, когда
— Охотницы победили! — недовольно провозгласил Хирон. Затем пробормотал: — Пятьдесят шестой раз подряд.
— Персей Джексон! — завопила Талия, бросаясь ко мне.
От нее все еще пахло тухлыми яйцами, и она впала в такую ярость, что от ее доспехов летели голубые искры. Все съежились и попятились при виде Эгиды. Мне пришлось мобилизовать всю свою силу воли, чтобы не отступить.
— О чем, во имя богов, ты думал? — проревела Талия.
Я сжал кулаки. На меня и так обрушилось достаточно неприятностей за один день. Это было уже чересчур.
— Я захватил их флаг, Талия! — И я потряс им у нее перед носом. — Мне представился шанс, и я воспользовался им!
— Я БЫЛА НА ИХ БАЗЕ! — выкрикнула Талия. — Но флаг уже унесли. Если бы ты не влез, куда не просят, мы победили бы.
— У тебя и своих дел было по горло!
— Ах так, значит, это я виновата?
— Я этого не говорил.
Талия зарычала от ярости и ткнула меня кулаком, пропустив через мое тело такой разряд, что меня отбросило футов на десять в воду. Кое-кто из обитателей лагеря тяжело вздохнул. Парочка охотниц приглушенно хихикнули.
— Извини! — побледнев, сказала Талия. — Я не имела в виду…
В глазах у меня все помутилось от гнева. Волна, поднявшаяся из реки, тяжело ударила Талию по лицу, окатив ее с ног до головы.
Я встал.
— Да! — рявкнул я. — Я тоже не имел в виду.
Талия тяжело дышала.
— Хватит! — приказал Хирон.
— Что, нарываешься, рыбьи мозги? — Талия вскинула копье.
В каком-то смысле это было не оскорбление, так окрестила меня Аннабет — по крайней мере, я к нему привык, — но слышать такое от Талии не очень-то приятно.
— Сама начала, сосновая шишка!
Я занес Анаклузмос, но, прежде чем я успел защититься, Талия взвыла, и извергнувшаяся с небес молния превратила ее копье в электрическое жало, ударившее меня в грудь.
Я тяжело опустился в снег. В воздухе стоял запах паленого, и я подозревал, что это моя одежда.
— Талия! — выкрикнул Хирон. — Хватит!
Я встал и пожелал, чтобы река вступилась за меня. Сотни галлонов воды свернулись в массивное воронкообразное облако.
— Перси! — взмолился кентавр.
Я уже собирался метнуть реку в Талию, когда заметил в лесу что-то необычное. Мой гнев и собранная в кулак воля улетучились в единый миг. Вода с плеском вернулась в речное русло. Талия была настолько поражена, что обернулась, чтобы проследить за моим взглядом. Кто-то… или что-то приближалось.
— Это невозможно, — сказал Хирон. Я никогда не слышал такой тревоги в его голосе. — Оно… она никогда не покидает чердака. Никогда.
И все же ссохшаяся мумия, в которую был заключен оракул, прошаркала по снегу и остановилась в центре группы. Туман вился у ее ног, придавая снегу нездоровый зеленоватый оттенок.
Никто не осмелился шевельнуться. Затем ее голос прошипел у меня в голове. Очевидно, каждый это услышал, потому что некоторые ребята зажали уши руками.
«Я — Дельфийский дух, — произнес голос. — Моими устами глаголет и пророчествует Феб Аполлон, убивший могущественного Питона».
Оракул поглядел на меня холодными, мертвыми глазами. Затем он повернулся, безошибочно устремив взор на Зою.
«Приблизься, ищущая, и спрашивай».
Зоя проглотила застрявший в горле комок.
— Что я должна сделать, чтобы помочь моей богине?
Тогда оракул отверз уста, и из них повалил зеленый туман.
Я увидел смутный образ горы и девушку, стоящую на голой вершине. Это была Артемида, но опутанная цепями, прикованная к скалам. Она стояла на коленях, воздев руки, словно чтобы отразить атаку, и вид у нее был такой, словно она ранена и страдает.
Оракул изрек:
Пятеро пойдут на запад к богине в цепях, Один в пустыне обратится в прах, Погибель Олимпа поведет по следу, Жители лагеря и охотницы одолеют беды, С проклятьем титана справится друг, И один погибнет от отцовских рук.Затем на наших глазах туман, свиваясь огромной зеленой змеей, втянулся в уста оракула. Он сел на обломок скалы и застыл точно так же, как там, на чердаке, словно мумия собиралась просидеть возле этого ручья не одну сотню лет.
Глава седьмая
Все ненавидят меня, кроме лошади
Вернуться на чердак самостоятельно оракул был уже решительно не в состоянии.
Отнести туда мумию доверили мне и Гроуверу. Вряд ли потому, что мы пользовались всеобщей любовью.
— Береги ее голову! — предупредил сатир, когда мы поднимались по лестнице.
Но было уже поздно.
Бац! Я с размаху долбанул мумию лицом о дверную раму, взметнулось облачко пыли.
— Вот черт! — Я опустил ее и проверил нанесенный ущерб. — Ничего не сломал?
— Трудно сказать, — уклончиво ответил Гроувер.
Подняв мумию, мы усадили ее на трехногий табурет; оба запыхались, пот тек с нас ручьем. Кто бы мог подумать, что мертвецы такие тяжелые?
Мне слабо верилось, что оракул заговорит со мной, и я оказался прав. Когда мы наконец выбрались оттуда и я захлопнул чердачную дверь, у меня словно гора с плеч свалилась.