Персидская гробница
Шрифт:
Казалось, мертвая неподвижность тела передалась ему в совокуплении. Свинцовая тяжесть не давала шевельнуться, и он не сразу сумел вырваться из могильных тисков.
Шатаясь, он поднялся с растерзанного тела жертвы. За окном продолжал лить дождь.
Бенджон покинул квартиру, так никого и не встретив ни на лестнице, ни в холле. На другой день в газетах он прочел, что бывшую стюардессу Гейл Дэвис зверски изнасиловали и убили у себя в квартире. И пережил ужасный шок: там говорилось, что полиция нашла в комнате рюкзак убийцы. Он был пуст, потому что Бенджон выпотрошил его сразу после того, как украл из чьей-то машины, но его потрясло, что только в эту минуту он о нем вспомнил.
Приехав в Сент-Луис, он немедленно завербовался в ВВС.
* * *
За железнодорожными путями Бенджон обогнул пруд и зашагал по тихой улочке к зажатому между двумя магазинами узкому неказистому зданию. Немытая лестница вела к единственной двери на третьем этаже. В прихожей свет не горел, но Бенджон был уверен, что его ждут. Что это было? Быть может быть, неуловимый след её запаха - который всегда заставлял его судорожно глотать воздух, словно рыба на берегу.
Первое, что бросилось ему в глаза в спальне - туфельки и чулки, перекинутые через подлокотник кресла.
И вот оно - юное совершенное тело в черных кружевных трусиках на раскрытой постели, застывшее в ожидании, но делающее вид, что читает журнал. Круглый зад был призывно выпячен, словно крича во все горло: скорее же! Полудетское личико в рамке черных волос, тугие груди, изящный прогиб спины и точеные бедра...
Бенджон невольно причмокнул.
Зарина, как обычно, прикинулась обиженной, глядя снизу вверх большими наивными глазами.
– Заждалась папочку? Папочка немного задержался.
Он присел на край кровати, но ей хотелось продлить игру, и она испуганно отпрянула. Он с ухмылкой протянул руку - она деланно вскрикнула и снова отпрянула, подражая сцене из какого-нибудь фильма.
Бенджон встал и начал раздеваться. Зарина следила за ним, сжавшись в комок. От открывшегося зрелища она приоткрыла рот и тяжело задышала, превосходно имитируя испуг.
Бенджон медленно шагнул к кровати, Зарина отползла было в дальний угол, но тут же поспешила сдаться. Едва не теряя сознания, она откинулась на постель. Руки обвились вокруг его могучей шеи, колени раздвинулись.
– Хочешь?
Зарина захныкала.
– Мне больно, больно! Ой, какой он у тебя большой!
Но причитания быстро перешли в сладостные стоны, её крепкие икры охватили его поясницу, сделав ещё яростнее совокупление тел: она хотела ещё больше, ещё глубже, ещё крепче. Кровать содрогалась и скрипела, ещё стон, хрип, вскрик - и тишина. И тяжкое дыхание обоих.
– Я сейчас, - шепнула Зарина, выскользнула из-под него и потянула на себя простыню. Бенджон отвалился на спину.
Вскоре он почувствовал прикосновение прохладной ткани, потом влажное тугое кольцо губ и тиски пальцев. У него никогда не было проблем с эрекцией, и Зарина тотчас оседлала его, осторожно опустилась - и жалобно застонала. Ей было по-настоящему больно, раз только через минуту она отважилась шевельнуться - приподняться и вновь медленно насадить себя на могучий багор, содрогаясь и сжимая ладонями груди. Потом, двигаясь все смелее, она оперлась на широкую грудь Бенджона и вся отдалась безумной скачке.
Губы приоткрылись в жутковатом оскале, глаза закатились, тело заблестело от пота. Когда он попытался её сбросить, она вцепилась в него, прохрипев:
– Я кончаю... кончаю...
Бенджон бесцеремонно опрокинул её на спину, их тела судорожно бились друг о друга, чавкая от пота, потом она судорожно выгнулась, корчась и ломая пальцы с длинными яркими ногтями.
В этот день у него было слишком много воспоминаний, слишком много возбуждающих мыслей, поэтому Зарина испугалась не на шутку. Он никак не мог насытиться, и едва переведя дух, вновь и вновь хватал её громадными ручищами. Она попыталась было вырваться, но он только зарычал и так рванул её бедра, что чуть не разорвал пополам.
Прошло немало времени, пока миновал этот приступ безумия. Зарина совсем выбилась из сил, а он с удовольствием устраивался поудобнее.
Бенджон чувствовал себя прекрасно. Глядя на нее, он вспоминал девчонку Тасконов. К сексу обе относились одинаково, только у Зарины потребности были куда изощреннее. О таком, что ей нравилось, Барбара и подумать не могла. Он спросил себя, как ей удается водить Малика за нос, четыре вечера в неделю проводя в этой постели. Впрочем, женщины это умеют.
Но в один прекрасный день дверь распахнется, и на пороге появится Малик. Не случайно, заслышав шаги на лестнице, Зарина белеет, как мел, и шепчет, что он убьет их обоих. Ощущение опасности придает их встречам особую остроту. Бенджон не раз рисковал из-за женщин, но эта была особенной. Она была местной, и не просто местной, а женой крупного воротилы и большого мерзавца.
Бенджон тихо и довольно хихикнул.
Квартира, где они встречались, была едва обставлена. Бенджон снял её специально для встреч с Зариной, у которой был свой ключ. Едва подворачивалась возможность, она звонила ему на базу. И никогда не упускала случая.
Район был довольно глухой, если приходилось пользоваться машиной, Бенджон из осторожности оставлял её на соседней улице.
Наклонившись к Зарине, он ласково похлопал её по заду.
– Я сегодня заходил к Ахмаду.
Она сделала вид, что испугалась.
– С чего вдруг?
– Рассказать про нас с тобой.
– Прекрати!
– она звонко шлепнула его по губам.
Бенджон захохотал, Зарина устало покачала головой, вздохнула и уткнулась лицом в его волосатый живот.
– Ты не знаешь, что за тип присылает ему столько антиквариата?
Она только зевнула.
– Всякие украшения, вазы и так далее... Ты знаешь, откуда они?
Бенджон понимал, что Зарина вовсе не глупа и неплохо разбирается в делах, хотя Малик обращался с ней как с глупой гусыней. Она умела прикинуться дурочкой и перехитрить старого пройдоху.
– От одного друга.
– Эй, не щекочись!
Она хихикнула.
– Перестань, щекотно! Что за друг? Раз я займусь их отправкой, мне нужно знать.
– Он англичанин. Филип Хелпман.
– И чем он занимается?
– Он археолог.
– Кто?!
– Археолог. Ну, раскапывает всякие древности.
– Так вот откуда у Малика все эти штуки!
Бенджон не сразу понял ценность этой информации. Малику пришлось обратиться к нему, чтобы не потерять транспортный канал. И он был настолько в этом заинтересован, что даже готов к известным потерям. Похоже, он собирался затаиться, полностью перейдя на антиквариат, но затаиться лишь на время. Потому он и молчал о знакомом археологе. Старый сукин сын собирался в одиночку разрабатывать эту золотую жилу.