Персики для месье кюре
Шрифт:
— Бам, Бам БАМ, БАМ, бадда-БАМ…
Это, конечно, та самая колыбельная, которую пела моя мать. Розетт поет не по-настоящему, без слов, но слух у нее такой же хороший, как у ее отца. Она еще и ритм отбивает, притопывая ногой и прихлопывая в ладоши…
Бам, бам БАМ! Бам, бадда-БАМ!
И ей подпевает ветер, а сорванные с деревьев листья танцуют. Осень в этом году наступает рано, уже и деревья вокруг начинают менять свой цвет. Первыми облетают липы, стряхивая с ветвей желтые листочки
Топ, топ, топ. Бам, бадда-бам!
Я чувствую, что Алиса наблюдает за нами из домика сквозь полузакрытые ставни. Она сказала мне всего лишь несколько слов с тех пор, как появилась у нас, но, похоже, в обществе Анук и Розетт она чувствует себя гораздо свободнее, хотя держится по-прежнему весьма настороженно. Хиджаб она сняла, а волосы заплела в две длинные косы, отчего Анук и Розетт пришли в настоящий восторг. Обедать мы теперь решили после захода солнца, чтобы Алиса могла соблюдать пост, но, насколько я знаю, она ни разу не молилась. Предпочитает смотреть телевизор и читать…
Не сегодня, решила я.
Я обошла вокруг дома, чтобы взглянуть на персиковое дерево Арманды. Какое-то количество персиков я отдала Гийому; еще сколько-то — Пуату и Ясмине Аль-Джерба; кроме того, приготовила клафути для Нарсиса и его жены и обещала испечь два пирога с персиками — один для Люка Клермона, который трудится над восстановлением chocolaterie, а второй для Жозефины. Но персиков на дереве все равно слишком много, а теперь, когда подул ветер, они начали падать на землю.
— Нам надо сегодня же собрать все персики, — сказала я, входя в кухню. — Арманда никогда бы мне не простила, если б я позволила осам до них добраться.
— Ура, персиковый джем! — завопила Анук, вскакивая с дивана.
Я улыбнулась. Самое очаровательное в Анук — это та легкость, с которой она переходит от детства к взрослости, от света к тени, точно бабочка, перепархивающая с цветка на цветок и не подозревающая о меняющихся мирах. Сегодня она почти та маленькая девочка, с какой я когда-то впервые сюда приехала.
Алиса, которая лишь чуть-чуть ее старше, кажется гораздо более взрослой. Интересно, о чем думают ее родители? Почему никто ее не ищет? И как долго я смогу ее здесь прятать, прежде чем всем станет известно, где именно она находится?
— Ты знала Арманду? — спросила я. — Это бабушка Люка. И мой большой друг. Мне кажется, она бы тебе понравилась. Хотя нравилась она далеко не всем — нашего месье кюре она порой приводила просто в бешенство, — но у нее было доброе сердце, а Люку она и вовсе была дороже всех на свете. Это из-за нее я сюда приехала. Обещала ей собрать урожай персиков с ее дерева.
Наконец-то на замкнутом личике появился проблеск улыбки!
— Судя по вашим словам, она очень похожа на моего дедушку, — сказала Алиса. — Он тоже любит что-нибудь выращивать. У него возле дома растет хурма. Это
Это, безусловно, была самая длинная речь, какую мне довелось от нее услышать. Возможно, вновь обрести дар речи ей помогло общение с Анук. Я улыбнулась и спросила:
— А ты нам помочь не хочешь? Мы собираемся варить персиковый джем.
— Бам. Джем. Пам. Бадда-бам! — пропела Розетт, потом схватила деревянную ложку и заставила ее танцевать на столешнице.
Алиса с любопытством на все это смотрела.
— Персиковый джем? — переспросила она.
— Ну да, и рецепт очень простой. У нас, собственно, уже есть все, что нужно. Специальный сахар для джема — такой, куда уже добавлен пектин, чтобы джем как следует схватился, — медный котелок, банки, корица… ах да, и, разумеется, персики, которые необходимо собрать. — Я улыбнулась. — Идем с нами. Ты нам по-можешь.
Она явно колебалась. Потом все же встала и вышла из дома следом за мной. Это было вполне безопасно; дом Арманды стоит на отшибе, и с дороги персикового дерева совершенно не видно. Отан вел себя поистине безжалостно: уже вся земля под деревом была усыпана упавшими плодами. Еще немного — и персики принялись бы атаковать хищные осы. Для джема, впрочем, отлично годятся и слегка побитые плоды, так что за каких-то десять минут мы набрали более чем достаточно.
Я нашла у Арманды широкий медный котел для варки варенья — у меня тоже есть почти такой же. Этот котел формой напоминает литавру с коваными неровными краями и щербатой поверхностью. На допотопной кухонной плите Арманды он выглядит почти как волшебный котелок ведьмы — что, впрочем, не так уж далеко от истины, ибо что может быть ближе к алхимии, чем превращение сырых ингредиентов в нечто восхитительно вкусное, один лишь чарующий аромат которого вызывает обильное слюнотечение?
— Бам, бам, — продолжала напевать Розетт, отбивая ритм по медному котелку.
— Теперь надо подготовить персики для варки.
Я налила в раковину холодной воды. Мы вымыли персики и вытащили из них косточки. Если шкурка немного повреждена — ничего страшного; тем слаще будет джем. Мы работали дружно, закатав по локоть рукава и чувствуя, как по рукам течет сладкий персиковый сок. Вся кухня была наполнена солнечным ароматом персиков, разогретого сахара и лета.
— Бам. Джем. Бам-бадда-бам, — пела Розетт. Мелькая в полосах света и тени, она была похожа сейчас на гудящего шмеля. А Бам, следовавший за ней по пятам, казался роем пляшущей мошкары.
Я видела, что Алиса сосредоточенно наблюдает за ними — на переносице, между ореховыми глазами, пролегла морщинка. Значит, она тоже видит Бама? Ну что ж, она ведь у нас уже три дня, так что меня это не слишком удивило; люди обычно довольно быстро начинают его замечать. Первыми, разумеется, — дети, но могут его увидеть и взрослые — особенно те, что живут с открытой душой. Сперва им кажется, что свет вокруг какой-то странный, потом рядом вдруг словно расцветает что-то похожее на кисть золотистого винограда, а потом, в один прекрасный день…