Persona Non Grata
Шрифт:
— Тут не так уж и плохо, — разглядывая живописный горный пейзаж за городом, вслух подумал Каман, — прямо не поверить, что здесь была война.
— В город заедем — наверное, поверишь, — ответил Хорх.
В этот момент из одного из белых джипов вышел высокий, худощавый мужчина лет сорока в форме офицера имагинерской армии и голубым ооновским беретом и подошел к двум агентам, переступая через крупные лужи и кривые трещины в асфальте, заполненные дождевой водой.
Здравствуйте, — военный отдал честь и пожал руку Каману и Хорху, —
Полковник развернулся и твердой походкой пошел к джипу, а за ним, подхватив весь свой скарб, последовали, перескакивая через лужи, двое разведчиков.
Между тем, прибывшую вместе с агентами группу военных распределили по двум бронетранспортерам и оставшимся джипам, и повезли в военный городок имагинерских миротворцев, расположенный на территории бывшей ремонтной базы.
— Товарищ Полковник, а какая тут сейчас складывается ситуация? Постреливают еще? — разглядывая мелькающие за стеклом двух и трехэтажные дома с черепичными крышами, на некоторых из которых были заметны следы от пуль и осколков, спросил Каман.
— Ну, сейчас немного полегче, чем в девяностые, — ответил Полковник, сидевший за рулем, — война закончилась, но оружия все еще очень много. Черный рынок процветает, чуть ли не на каждом углу можно купить автомат. Организованная преступность очень сильная. Позавчера у въезда в город одного криминального авторитета расстреляли. С исламистами тоже проблемы… ну, вы знаете. Они тут глубокие корни пустили, но местные власти ничего с этим не делают. У нас тоже связаны руки.
— А по городу можно свободно передвигаться? — поинтересовался Хорх.
— Город разделен на три зоны: мусульманскую, иллирийскую и мизийскую — она самая маленькая. Если вы на ооновской машине, вас, скорее всего, не тронут, но, в принципе, разъезжать по городу, не имея веской причины, особенно в темное время, лучше не надо. Иллирийцы и мизийцы в мусульманскую часть стараются не соваться.
Их и осталось-то совсем немного. Одни из страха сами уехали, других, которые не хотели уезжать, прямо выбрасывали из квартир и селили в них мусульман, которые покинули мизийскую часть.
— Власти и полиция это как-то не пытались остановить? — удивился Каман.
— Это все делалось с подачи самих властей. Они даже угрожают семьям мусульман из оппозиционных партий. Тут вообще полный хаос. Мы сами постоянно им сообщаем о всяких нарушениях, но они ничего не хотят делать. Если бы не мы, тут вообще бы ни одного живого мизийца или иллирийца не осталось.
— А тут с бытовыми условиями как, товарищ Полковник? Вода и свет есть? — спросил Хорх, обратив внимание на телегу с цыганами у тротуара.
— Да, в гостинице все сеть. Иногда бывают перебои с электричеством, но это подальше от центра. Там не везде еще инфраструктура восстановлена. Воду из-под крана пить не стоит. Пейте минеральную. Мы как приедем в гостиницу, там все вам объясню подробней.
Белый джип свернул с очередного перекрестка и выехал на широкую улицу, проходящую вдоль одного из почти отвесных, покрытых зарослями, берегов реки, рассекающей пополам Поврилец. С другой стороны тянулся длинный ряд старых жилых домов и административных зданий, судя по архитектуре, стоявших здесь уже лет пятьдесят. Позади них возвышались белые минареты нескольких мечетей и прямоугольные силуэты высоток, с многих из которых все еще не были стерты следы недавней войны.
Особо выделялась одна многоэтажка — вся верхняя половина этажей была выжжена, на месте нескольких балконов зияла огромная дыра — видимо, от крупного снаряда. На некоторых из нижних балконов, до которых не успел добраться огонь, сушилось белье — признак того, что не все квартиры были необитаемы. Это, кстати, было не единственное полуразрушенное здание, в котором, не имея другого выбора, продолжали жить люди. Порой целым семьям приходилось ютиться в одной комнате, потому что в других помещениях артиллерией были снесены стены или крыша.
Джип с разведчиками сделал еще один поворот и остановился у тротуара перед гостиницей, — простоватой белой коробки из бетона, построенной в семидесятых годах, — в которой под видом «наблюдателей» должны были остановиться Каман и Хорх. Вокруг было припарковано еще несколько белых машин с ооновской символикой, принадлежащих сотрудникам разнообразных иностранных организаций и дипмиссий.
— Давайте, пошли наверх, — Полковник указал на револьверные двери парадного входа, у которых дежурил швейцар.
35
Около восьми часов вечера тридцатого июля. Город Поврилец
— Здравствуйте, Алия, очень приятно, — Петер Сантир и местный журналист Алия Маленович пожали руки, стоя на улице перед гостиницей, в которой остановился имагинерец.
— Здравствуйте, Петер, добро пожаловать в Поврилец, — по-английски, с твердым акцентом, улыбаясь, ответил Маленович. Он был одинакового роста с Сантиром, среднего телосложения, с крупным лицом, густыми черными волосами и бровями, тесными карими глазами и широким ртом с тонкими губами. — Нормально доехали?
— Да, я даже удивился, что на границе мне лишних вопросов не задавали. Немного устал, конечно, — перед встречей Петер успел принять душ и переодеться.
— Тут неподалеку есть один неплохой ресторанчик. Можем там за столиком посидеть и поговорить. Заодно познакомитесь с нашей кухней, — с привычной улыбкой на губах предложил Алия.
Ресторанчик, о котором говорил Маленович, находился в начале исторического центра столицы, на одной из тесных пешеходных улиц, в пятнадцати минутах ходьбы от гостиницы Сантира, известной среди иностранных журналистов как «желтый кубик» из-за ярко-желтого цвета экстерьера и профиля характерной формы.