Персональная ловушка Милтона

Комарова Алёна

– Вы такая утонченная девушка, а так мужественно пускаете кровь. Я – Вадим. А вас как зовут?

Она в ответ улыбнулась, но не ответила, делала кроваво-пускательную операцию.

– Вы такая молчаливая. Правильно. В вашем деле нужно работать иглой, а не языком – болтал ерунду Вадим, улыбаясь, как будто его сразила наповал ядовитая стрела Амура. – Давайте встретимся сегодня вечером. Сходим в ресторан. Угощу вас аджикой. А сам съем лимон, чтоб не веселиться. Ничего веселого уже нет. Согласны? Что ж вы так натянуто улыбаетесь? Расслабьтесь.

Она забинтовала

его руку, запихнула край бинта и ответила:

– Все.

– Все? – удивился Вадим – А я думал вы глухонемая. Извините.

Он сконфуженно ретировался, пятясь задом, но она на него даже не смотрела, прибирала стол, убирала пробирки по местам и готовила инструменты и колбочки для следующего пациента. В коридоре Вадим пришел в себя, возвращаясь из неловкого положения в свое нормальное состояние, попытался оправдать свое поведение и решил извиниться за нелепый бред. Пока он обдумывал как бы красиво и без собственных жертв реабилитировать себя в глазах новенькой медсестры, в кабинет зашел Николай. Вадим сообщил всем, что забыл в кабинете бумажник и ему необходимо вернуться, получил одобрение и разрешение живой очереди. Собираясь с храбростью и прощаясь с наглостью, Вадим караулил под дверью, чтобы зайти в кабинет и извиниться. Также под дверью собиралась с силами и храбростью Настя Глазнова. Она тряслась от страха, таращила испуганно глаза и поясняла всем и сразу:

– Я так боюсь, так боюсь. Еще из вены!? С ума сойти. Я же грохнусь. У меня уже коленки подкашиваются. Представляете? Я сознание теряю, от вида крови. А если я вообще не пойду, меня поймают и приведут силой?

Дверь в кабинет открылась, и вышел Николай, придерживая согнутую перевязанную руку. Вадим извинился и направился внутрь, но его остановило замечание.

– Молчит, как рыба в садке. Хоть бы слово сказала – сообщил мужчина, проходя по коридору. – Ни здравствуйте, ни до свидания, необразованная, невоспитанная. Дикая.

Это возмутило Вадима, ни одна уважающая себя девушка не позволит думать о себе в таком тоне и тем более нарочно делать так, чтоб ее считали дикарем.

– Глухонемая? – поинтересовался пожилой мужчина.

– Ага, а еще и слепая – засмеялся другой.

– А как же она в вену попадает? – не поняв шутки, испуганно прошептала Настя.

Вадим прикрыл дверь в кабинет и прошептал:

– Проверим – подошел к Насте, на ходу разматывая бинт – Давай сюда свое направление.

– Зачем? – от страха и удивления глаза округлились до размера теннисного мячика.

– Анализы вместо тебя сдам, – засмеялся Вадим, потом соврал и пояснил – договорюсь, чтоб тебя из списков вычеркнули.

– Ой, прошу вас, Вадим. – Она прижала трясущиеся руки к груди. – Я так боюсь, при виде крови в обморок падаю.

Он надел бейсболку, опустил на лоб (хотя считал нехорошим тоном ношение головного убора в помещении), вошел в процедурный кабинет и заявил, протягивая направление медсестре:

– Глазнова Настя.

Медсестра взяла документы, отклеила бирку, наклеила на пробирку и раскрыла упаковку проспиртованных салфеток.

Вадим повторил, меняя голос на деловито бесцветный:

– Настя Глаз. Нова Настюша. Настенька. Девушка. Крови боюсь. В обморок упаду.

Медсестра не проронив ни звука, делала свою работу. Процедура повторилась с одной лишь разницей – для себя кровь он сдавал с левой руки, а для Глазновой Насти – с правой.

Пока наполнялись кровью шприцы и пробирки, Вадим, понимая бред происходящего, осмотрел углы комнаты под потолком. Напротив него моргал красный глаз камеры видео наблюдения. Совсем скоро администрация будет знать, что Глазнова Настя не сдавала кровь, но его это не волновало. Его волновало, что анализы на иммунитет к вирусу берет медсестра не понимающая по-русски.

***

Девушка со стальным квадратным чемоданчиком зашла в здание пансионата, когда у отдыхающих был ужин, по-хозяйски прошла за стол администрации, отворила дверь, с воспрещающей надписью, прошла по коридору и без стука вошла в кабинет начальника.

На чистом немецком языке сказала:

– Здравствуйте – аккуратно поставила чемоданчик на тумбочку и села на диван.

– Приветствую, Луиза, – ответил мужчина, оторвавшись от работы, потянулся, но из-за компьютера не встал.

Он давно удивлялся немецкой аккуратности: на ней безупречно выглаженный деловой костюм нежно бежевого цвета. Нет, конечно же аккуратность присутствует у каждой национальности планеты Земля, но в меньшей степени, чем у немцев. У них элегантная аккуратность умноженная на строгий порядок составляющие педантизма.

Луиза Хильдегард же чистая немка, относится к порядку с огромной ответственностью, полностью упаковав его в рамки свода правил и инструкций, причем каждый принцип имеет свой пункт и подпункт. А нарушение этих принципов сравнимо с тяжким грехом.

Она поправила журнал на столике, так, чтобы он лежал перпендикулярно к краю стола и параллельно с блокнотом.

Мужчина в очередной раз удивился ее отношению к окружающим предметам. Он тоже жил по правилу, что все вещи должны лежать на своих местах, этому был приучен отцом с мальчишеского возраста, но ее желание поправить небрежно оставленный журнал на столике, ручку выровнять перпендикулярно края стола, телефон точно посередине между блокнотом и левой рукой, постоянно вызывала изумленную усмешку.

– Вы вовремя – не удержался прокомментировать он.

– Как договаривались – не разглагольствуя, ответила Луиза.

– Немцы – пунктуальный народ – уважительно согласился он. – Как добрались?

– Хорошо. На чартерном рейсе. – Она с немецким хладнокровием закончила светский разговор и перешла на деловой тон – все готово?

– Да. Сделать вам кофе? – предложил мужчина, надеясь на отказ.

Она надежды оправдала:

– Кофе ночью и вечером раздражает нервную систему.

– Видимо вы никогда не пили кофе ночью – с нескрываемой насмешкой, заметил он, намекая на ее спокойствие.