Персональное чудовище
Шрифт:
— Ты и так составила обо мне образ кретина и хама, хуже не будет, — горько усмехнулся Дима. Соня обернулась к нему:
— А что? Образ не соответствует действительности?
— Соответствует. Доказательства перед тобой, — острый уголок жестких губ приподнялся вверх, и Дима откинулся на сиденье. А предательский взгляд Сони заскользил по суровому профилю, крепкому торсу, сильным загорелым рукам и опустился ниже, к прямоугольной пряжке классического ремня. Соня прикусила щеку и зажмурила глаза, потому как рельеф под брюками в паху мужчины был довольно внушительный даже без признаков возбуждения. «Похотливая дура!», отчитала
— Готовка меня никогда не напрягала. Но, боюсь, ваша супруга пришпилит меня гвоздями к стене, стоит мне только переступить порог вашего дома. Тем более она уже высказала свое отношение к…моему статусу.
Дима резко обернулся к ней. Лицо его окаменело, а желваки заходили на заостренных скулах. Ноздри напряглись, когда Дима прошипел сквозь зубы:
— Алена говорила с тобой про…ВИЧ?
— А что? Стоит ли удивляться, после того, как вы сами ей проболтались об этом. Вы, очевидно, никогда не слышали понятия «чужая тайна», и с радостью делитесь со своей супругой каждой сплетней.
Дима наклонился к Соне, и в этот раз она все же откинулась назад от того огня, что горел в золотистых глазах.
— Софья, я ни с кем не обсуждал тебя, тем более твой статус. Никогда.
Глядя в горящие глаза и каменное лицо Димы, Соне до боли в груди хотелось поверить ему. Ну не может же человек так врать, выдавая свои чувства не только мимикой и хриплым надтреснутым голосом, но и твердой уверенностью в глазах? Ведь не может? Или может?…
— А как же сия благородная мадам узнала обо всем?
— Я не знаю, Соня. Может так же, как и я, раскопала твои данные.
— Правду говорят, муж и жена — одна сатана. Даже повадки у вас одинаковые, — произнесла Соня, пытаясь не показывать тихой радости от понимания того, что Дима все-так не оказался болтуном и сплетником, как она успела себе вообразить. Что ж, приблизительно зная характер Алены, легко представить, что госпожа Львова может пойти на любые ухищрения, лишь бы досадить Соне.
Дима вновь схватился за пачку и вытащил зубами сигарету. Щелкая впустую зажигалкой, Дима сжал в зубах мягкий фильтр и пожевал его. Вовсе они с Аленой не одна сатана! И брак их уже давно шатается на том пьедестале, куда возвела его Алена, и трещины глубокие пошли по рассыпающемуся бетону, и уже никакой глиной не замазать эти рытвины и никакими силами не удержать это накренившееся изваяние.
Их брак был похож на гостевой двор, где Алёна блистала хозяйкой перед визитерами, щеголяла в шикарных одеждах и плела иллюзию идеальной семейной жизни перед публикой. В то время, как Дима, словно усталый путник, время от времени возвращался проторенной дорогой, чтобы только дать сыну нормальное детство в полноценной семье. На Диме пожизненная ответственность за благополучие сына, за его счастье и за стабильность, ведь именно с детства складывается видение и понимание Сергея к таким ценностям, как семья, ответственность, становление, как мужчины. Хотя кто его знает, не причиняет ли Дима еще больший вред Сереге, цепляясь за ту картину и понимание идеального детства с отцом и матерью, что была у него с братом…
Все
А с Соней… Глянул на напряженную девушку, заметил тонкую морщину на высоком лбу, скользнул взглядом по вздернутому носику, обвел тонкие контуры губ, и понял, что увязает все сильнее и сильнее в этом жадном и алчном притяжении.
Дима с трудом отвел взгляд и уставился в пустоту перед собой. Он не потащит Соню в свое болото. И вовсе не ВИЧ был тому причиной, ведь первичный страх за сына прошел, а за себя Дима не боялся. Соня — не девушка на один раз. Она была и останется тонким лучом среди серости его будней, и Дима ни в коем случае не погасит ее мерцающий свет. Ей еще встретится достойный парень, например, тот потный бледнолицый. Хотя при одной мысли о «другом» рядом с Соней, пальцы Димы собираются в кулаки, а сердце заходится в бешенной скачке. Но ему придется терпеть, сцепив зубы, и держать себя в руках.
Дима оглядел прищуренными глазами улицу с пробитым асфальтом и полными мусорными баками. Цепким взглядом выхватил нескольких праздношатающихся парней со свалявшимися дредами на голове, свернутым косяком за ухом и опасно топорщащимися боками под толстовками.
— Ты хотя бы сможешь съехать с этой дыры и позволить себе нормальное жилье, — жестко проговорил Дима. Соня заметила скользящий по прохожим взгляд Димы, глубокую морщину меж насупленных бровей и хмыкнула:
— Да расслабьтесь, мистер Львов, тут живут отличные люди. Может и не в шелках и брюликах, как ваши достопочтенные соседи, но вполне доброжелательные ребята, у которых при желании можно и косячок стрельнуть.
Дима резко повернул к ней голову, и Соня засмеялась.
— Что так смотрите на меня, Дмитрий Алексеевич, будто я совершила каминг-аут? Или уже жалеете, что предложили работу?
Дима мрачно оскалился:
— К разговору о косячке мы еще вернемся. А вот что действительно опечалило бы меня сверх меры, так это твой каминг-аут, Софья. А так как ты у нас девушка упертая и настырная, потребовалось бы очень много сил, чтобы… вернуть тебя на путь истинный, — хрипло проговорил Дима. Они застыли, глядя друг на друга, жадно ловя искры из глаз, горячее дыхание и звенящее желание в воздухе. И Дима убедился, насколько тяжело ему будет сдержать свое слово и не приближаться к Софье.
Соня отвела взгляд и скрестила руки на груди. Дыши спокойно, вдох-выдох, вот так. Но взгляд, предательский и бесстыжий, вновь скосился на мощную фигуру Димы.
Дима же закурил сигарету, рвано и быстро заглатывая никотин, и поерзал на сиденье. Кровь отхлынула от мозга и прилила к паху, от чего член встал колом, натягивая ткань брюк. А когда Соня покосилась на его стояк, думая, что Дима ничего не замечает, он хрипло засмеялся:
— Софья, если хочешь сегодня добраться до дома, лучше прямо сейчас выйди из машины. Я уеду на неделю и по приезду позвоню, чтобы узнать ответ. Иди уже, Соня! Мое терпение не бесконечно! — взревел Дима, когда влажный язычок Сони облизал нижнюю губу, а горящие голубые глаза расширились при взгляде на бугор у него в паху.