Персональное чудовище

Ди Климм

— А отец?

— Я сама его не видела уже сколько лет. Даже не знаю, где его искать, — повела плечом Соня.

— Хочешь, я его найду?

— Что-то мне подсказывает, что ты уже это сделал, — хмыкнула Соня, стараясь скрыть свое волнение и реакцию на новость об отце.

— Соня, если ты еще не готова, то не мучай себя. Придет тот момент, и ты вдруг поймешь, как сильно хочешь его увидеть. И тогда мы его найдем, — пообещал Дима и Соня в благодарности сжала мужскую руку.

Позже они заказали пиццу. Пока Соня распаковывала коробку и раскладывала горячие куски на тарелку, Дима достал из морозильника лед, и кинул несколько

кубиков в бокалы с колой.

— Это запасы Сереги, но думаю, он не будет против, — подмигнул он Соне.

— Я могла бы сама что-нибудь приготовить, — предложила она, слизывая соус с пальца. Дима усмехнулся в ответ.

— Скоро, дорогая моя, ты вообще не будешь выходить из кухни.

Поймал полотенце, которым Соня шутливо в него швырнула, и проговорил:

— Это, конечно, шутка. Но, если честно, я соскучился по твоей готовке, — и невинно продолжил: — Серега тоже.

— Как бессовестно, господин Львов, использовать сына ради своих целей, — строго отчитала его Соня. Дима обошел стол и прижался к ее губам в коротком поцелуе.

— Это самое малое, на что я способен, чтобы заполучить вас себе, Софья Арнольдовна.

Они со смехом обнялись, прижимаясь губами в коротких быстрых поцелуях. Затем Дима перекинул Соню через плечо и донес до дивана. Затем принес пиццу, колу и стаканы, поставил все на низкий столик и рухнул на мягкое сиденье.

Они сели рядышком на диване, с аппетитом поедая сочную пиццу, с толстым слоем горячего плавленого сыра, запивая вредную еду ледяной газировкой. Дима расспрашивал Соню о ее детстве, и она делалась историями из прошлого. Со смехом вспомнила интернат и своих старых подруг. Соне вдруг страстно захотелось их найти, даже спустя столько лет. Захотелось окружить себя людьми, которые знали Соню такой, какой она была в детстве. Такой, которую Соня даже и не запомнила.

— Как было бы хорошо встретиться с девчонками с интерната. Наверно, все так изменились, — мечтательно сказала Соня.

— Это устроить намного легче, чем тебе кажется, — проговорил Дима и вновь Соня благодарно улыбнулась сидящему рядом мужчине.

На любое замечание или малозначительное желание Сони Дима реагировал быстро и легко. Для него не составляло труда исполнить любой ее каприз и в душе Дима понимал, что удовлетворяет эгоистичное желание баловать и лелеять любимую женщину.

Соня принесла свою сумку, вытащила заветный снимок матери и протянула Диме.

— Вот тебе первое знакомство, — смущенно проговорила Соня. — Это моя мама — Кристина Климова.

— Очень приятно, — любезно ответил Дима и кивнул снимку. И от этой сцены, выступившие на глазах Сони, слезы ушли, а вместо этого пришла благодарность и открытая улыбка. Затем Дима посмотрел на фотокарточку и глянул на Соню.

— Софья, ты копия своей матери.

— Да, — хрипло проговорила Соня. Почувствовала теплое прикосновение руки Димы, который накрыл ее кисть огромной ладонью.

— Может твоему отцу было больно видеть тебя и вспоминать покойную жену?

— Да, возможно, — прошептала Соня.

Действительно, сколько истории она слышала от соседок во дворе и от покойной бабушки о той любви, которая поразила молодого Арнольда Климова при одном взгляде на яркую брюнетку Кристину. И сама Соня видела, каким счастливым и окрыленным выглядел ее отец в молодости, на старых черно-белых свадебных снимках, где они с матерью ставят росписи в журнале регистрации. С какой заботой отец помогает

молодой Кристине подняться со стула и передает скромный букет гвоздик. Почему только Соня ни разу не пыталась разглядеть в своем отце человечность? Ведь он тоже умеет любить и страдать. А смотреть на родную дочь, точную копию покойной супруги, как наверняка ему было больно…

Соня с изумлением заметила, как он щекам катятся слезы и смущенно улыбнулась Диме. Тот протянул ей бумажную салфетку, и Соня пробормотала:

— И вот я снова вся в слезах.

Дима молча наклонился к ней и запечатлел на ее раскрытых губах нежный ласковый поцелуй. Это не был страстный поцелуй любовника. Эта была аккуратная поддержка друга, который понял и разделил Сонину боль и тоску.

— Надеюсь, в следующий раз это будут слезы счастья, — прошептал Дима.

Соня взглянула в омуты его глаз и ответила:

— Дай то бог, Дима, дай бог…

Дима взял Соню за руку и повел за собой. В спальню.

Подошел к окну, задернул плотные жалюзи и комната погрузилась в полумрак, а яркое послеобеденное солнце не мешало им быть вдвоем, быть вместе, быть рядом. Так близко, как только возможно. Сливаться в поцелуях, тягучих и медленных, ведь теперь Соня и Дима знали, что торопиться им некуда.

В очередной раз Дима раздел Соню, но в этот раз смакуя каждый сантиметр тела, что открывался его взору. Снял с нее блузку, затем юбку, обнажая девичью фигуру. Расстегнул бюстгальтер, высвобождая груди, и затем стянул по длинным ногам трусики. Дима оглядывал лежащую перед ним Соню, с полуприкрытыми от удовольствия глазами и томной улыбкой на розовых губах, и сам разделся, не отрывая взгляда от ее обнаженного тела.

Соня смотрела горящими глазами, как Дима снимает футболку, расстегивает джинсы и скидывает их вместе с трусами. Обводила взглядом и запоминала каждую мышцу на сильном теле. Широкий разворот плеч, мощная грудь, кубики пресса не ровные и вылепленные, а наработанные и чуть ассиметричные. Потому что таким и должен быть настоящий мужчина. Настоящим с ног до головы, не блестящий от масла и вспышек камер, а выносливый и уверенный в своей силе. Соня смотрела на мышцы пресса, что напряглись под ее ласкающим взором, и опустила взгляд ниже, к взведенному органу, красивому в своей первобытной наготе, обрамленный жесткими волосками. Скользнула взглядом по крепким бедрам и мускулистым ногам.

Теперь не было между ними стеснения первого раза. Соня и Дима словно знали друг друга уже давно, еще с тех времен, когда ярчайшая звезда взорвалась в бесконечности вселенной и тонкой пылью стерла границы между телами влюблённых.

Дима проходился взглядом по нежной бархатистой коже Сони, отчего с губы Сони выходили тихие стоны, томные и неспешные. Дима ласкал сначала глазами тонкую шею, красивые ключицы, полные налитые молочные груди, с красивыми соками, что сжались в комочки от его голодного ненасытного взгляда. Мягкий живот и стройные бедра, длинные ноги, такие красивые и беззащитно сведенные вместе. Потом вслед за взором пошли горячие грубые ладони Димы, которые обводили каждую выемку на хрупкой фигуре, а губами Дима срывал тихие стоны с уст Сони, ласкал языком ее шею и запоминал вкус пульса под нежной кожей. Дальше губы Димы, горячие и любящие, прошлись по ключицам и плечам, опускаясь ниже, к сладким грудям, что от возбуждения вздернулись выше, бесстыдно и нагло показывая возбуждение Сони остро торчащими сосками.