Перспектива смерти
Шрифт:
Старик ухмыльнулся. Он оголил свои желтые зубы и брезгливо бросил:
– Почему вы русские, такой, народ – который своих же хочет съесть? Не пойму? Почему? Ну, зачем тебе мои показания? А? Ты хочешь этих двух офицеров подмять. А ведь они помогли тебе меня поймать. Что тебе еще надо?
Майор тяжело вздохнул. Сев напротив старика не табуретку, он почесал свою коротко стриженую макушку. Достал из кармана железный портсигар и щелкнув им прикурил сигарету. Выпустив дым, как-то нелепо хмыкнул носом – словно принюхиваясь к старику. Поморщился и хрипло ответил:
– Значит давал. Давал. Пять тысяч. Пять. Так ведь. А что касается их заслуг – так это, зря ты их жалеешь. Тот, что капитан – он бы тебе глотку перерезал, если бы знал, что ты про деньги мне скажешь. Понял уважаемый Махмуд.
– Может быть. А сейчас ты им хочешь, как я смотрю глотку перекусить. Так ведь? И знаешь – я рад. Пусть так и будет. Пусть. Вы собаки неверные – сами себя сожрете и все.
– Ну, ну! Ты мне брось тут свою ваххабитскую ересь нести. Мы не у мечети стоим. Так давал или нет?
– Что спрашиваешь, если знаешь?
– Ой! Не знал я. Не знал. Сомневался. А тут вижу – не ошибся. Не ошибся.
Старик грустно улыбнулся. Пожал плечами. Зевнул – показывая, что ему надоел разговор. Майор ухмыльнулся и бросив окурок на пол – затушил его своим большим ботинком с ребристой подошвой.
– Скажи мне – а кто конкретно из этой двоицы у тебя деньги то взял? А? Майор? Или капитан?
Старик медленно встал с табуретки и сложив руки за спиной брезгливо бросил:
– Нечего я тебе больше не скажу – разбирайтесь сами. А сейчас я в камеру хочу. Устал. Веди меня в камеру. Спать я хочу.
Майор кивнул головой и рявкнул:
– Дежурный! Веди горца на покой! Веди! Пусть поспит!
Длинный сухопарый сержант – стоящий в углу словно мумия – ожил и бросившись к старику – защелкнул у него на запястьях наручники. Грубо толкнул в спину и прикрикнул писклявым голоском:
– А ну топай мразь ваххабитская!
Майор нахмурился. Достав вновь свой портсигар – он зло сказал вслед сержанту:
– Эй! Ты Егоров полегче! Полегче! Мы ж не варвары какие! Не вздумай его бить или пинать – вмиг на передовую спишу! И вообще поменьше своими ушами тут у меня в кабинете орудуй! Оглохни когда я, что-то говорю с задержанными! Понял!
Так точно товарищ майор! Так точно! Только вот про нежность то вы это зря! Вон как американцы этих талибов на Кубе, в тюрьма прессуют! И ничего!
– А ты что на Кубе был?
– Нет!
– Так и заткнись тогда! Отведешь этого – зови обоих этих ментов! Они спят в соседнем кабинете. Буди и веди сюда.
– Обоих сразу?
– Нет. Сначала майора.
Поляков сидел и непонимающе смотрел на толстого майора заспанными глазами. Тот молча курил и читал, какую-то бумагу на своем столе. Виктор дотронулся языком до засохшей в уголках губ крови. Шершавые бугорки облизнул и начал сосать словно конфету.
– Смотрю я майор, что-то вид у тебя не важный. Лицо вон все поцарапанное. Случилось что? В бою, что ли? Или поссорился с кем?
Поляков отвернулся от толстяка и почесав переносицу указательным пальцем, грубо ответил:
– Я не знаю, с кем имею честь разговаривать. По-моему, мы раньше не встречались и не знакомы с вами.
Майор хмыкнул и обтер лицо ладонями – словно молящийся мусульманин, грустно улыбнулся:
– Зря ты так попер. Зря. Гонор конечно хорошая штука. Но не в твоем положении. Меня зовут майор Костенко. Павел Петрович. Я из четвертого управления УФСБ по Чеченской республике. Контрразведка, проще говоря. Ксиву показывать – или на словах поверишь.
Поляков пожал плечами.
– Вижу, поверишь, – самодовольно хмыкнул Костенко. – А дела то твои майор хреновые. Понимаешь? Хреновые. Под суд, скорее всего, пойдешь. И влепят тебе, скорее всего по полной.
– Это ж, откуда такая мрачная перспектива? Вроде я свою работу тут неплохо выполнял. В командировке никаких замечаний не имел. И тут вот так – раз и под суд. Странно как-то, – дерзко ответил Поляков.
– Да нет. Не надо на арапа. Не надо. Я знаю – ты толковый опер. Толковый. И читал твою карточку. Читал. Тебя просто так не купишь. Так, что ты послушай и отключи свои защитные блоки. Вникни – в то, что скажу. А потом будешь принимать решение.
Поляков внимательно посмотрел на майора. Тот достал свой портсигар и швырнул его на стол:
– Кури.
Виктор достал сигарету. Но сразу прикуривать не стал. Размял табак пальцами. Костенко внимательно смотрел, как он делает это.
– Ты, вот, что. Я вижу парень ты толковый. Давай на чистоту. Сдай мен. Своего подельника. Он ведь деньги взял. Пиши рапорт. Указывай куда он их дел. И все. К тебе претензий нет. Знаю – сейчас кочевряжиться, начнешь. Проходили такую штуку. Только вот я тебе вернуху скажу. Дед то тот. Ну, который овцой в белой папахе все прикидывался – и не дед вовсе.
– А что ж бабка что ли? Ни фига, пол, как поменял, – съязвил Виктор.
– Рано ржешь. Махмуд его зовут. Он связной. По всему востоку. Сейчас колоться начал. В Турции у него вся родня. Вывез всю. И теперь повидаться с ней хочет. А что бы повидаться – на что только не готов. И вас сдать готов в первую очередь. Вернее, не сдать, а сдал. Только вот не сказал, кто из вас пять штук баксов себе притырил. Но то, что вы взяли – раскололся. Так, что майор. Я все знаю. И тебя я позвал не спроста. Мне кажется, вернее, я это чую, нюх у меня такой – это твой красноярский земеля, капитан и увел эти вроде, оперативные, бабки. Только вот тут осечка вышла. Распоряжение из центра пришло. Тайная шифрограмма. Усилить борьбы с оборотнями. Даже, мать их – план сверху спустили. На каждого начальника отдела – по два дела. Как в стихах.
Поляков пожал плечами:
– Я смотрю у вас там, в конторе, с тридцать седьмого ни хрена не поменялось. Как сажали по плану, так и продолжаете.
– Ну, ну. Зря ты это. Зря. Если б как в тридцать седьмом, так ты бы под расстрельную пошел. Пятьдесят восемь – десять. А так. Да и мера то своевременная. Согласись. и вояки и менты обнаглели. С чехами слились, как это говориться – в экономическом экстазе. Оружием торгуют. Людей друг другу продают. Пора причесать всю шелупонь. Да и история с вашими бабками не столь уж гладкая. Согласись. были ведь пять штук баксов?