Перст Божий
Шрифт:
— А нам что делать?
— Мы присоединимся к дону Торрибио; он теперь сидит в трактире подле речки. Вы больше никого не ждете?
— Нет, все мои люди здесь!
— Ну, в таком случае, — сказал Пепе Ортис, принимая тон командира и обнажаю саблю, — направо, по четыре в колонну и марш скорой рысью!
Лишь только маленькое войско удалилось, из кустов выпрыгнул человек и пустился вслед за всадниками, приговаривая со злорадством:
— Молодец, Матадиес! Вот дураки-то: рассказывают громко о своих делах среди дороги. Viva Cristo! Если
Бандит не успел докончить: в воздух взвилась веревка и, стянувши ему шею, поволокла за лошадью, мчавшейся во весь дух. Он всячески отбивался, стараясь освободиться от петли, но все напрасно; его тело, ежеминутно зацеплявшееся за кусты, превратилось в сплошную рану, и вскоре он умер в страшных мучениях. Тогда всадник остановился, удостоверился в смерти бандита, снял с него веревку и, сев на седло, поехал по направлению к городу.
— Так тебе и надо, несчастный шпион, — проговорил он, — ты наказан по заслугам; упокой, Господи, его душу! — И он набожно перекрестился. Этот всадник был Лукас Мендес.
Пока бывший слуга дона Торрибио расправлялся со шпионом, Пепе Ортис во главе своего войска въезжал в город.
Ночь была темная, улицы пустынны; все жители позакрывались у себя, ежеминутно вздрагивая от выстрелов, доносившихся из центра города, где шла ожесточенная битва.
Пепе Ортис, прекрасно изучивший Урес, повел свое войско, по узкой и грязной улице, в тот квартал, где находились казармы и велел им загородить входы на улицы. Затем, взял с собой шесть человек, он направился к кабачку, в котором офицеры часто собирались поиграть, попить и повеселиться. Пепе Ортис был уверен, что и теперь многие из них не утерпят, чтобы хоть на несколько минут не забежать в кабачок с деньгами дона Мануэля, которые тот раздавал по случаю пронунсиаменто.
Он пошел в кабачок и вызвал самого хозяина, который узнав, что его спрашивает капитан в сопровождении нескольких солдат, не осмелился ослушаться и поспешил выйти к нему.
— Что вам угодно, капитан? — спросил он, искоса поглядывая на Пепе Ортиса.
— Что ты предпочитаешь, — вдруг сказал ему тот, — получить десять унций, или погибнуть? Выбирай скорей, без рассуждений!
— Caray! Конечно, лучше получить десять унций. Что нужно для этого?
— Сколько теперь офицеров в твоей конуре?
— Двадцать или двадцать пять самое большее, ваша милость!
— Ты лжешь, наверное, больше!
— Нет, ваша милость; теперь кажется дерутся, им и то очень трудно оставить свой пост. Да если вы сомневаетесь, проверьте сами!
— Ну ладно! Сделай так, чтобы через пять минут они все вышли!
— Это нетрудно: я им скажу, что их требуют во дворец.
— Это уже твое дело, но ты должен их выпроводить! Понял?
— Слушаю, ваша милость. И я получу десять унций?
— Вот они, бери; но берегись; если ты меня обманешь, тебя ждет смерть.
— Обмануть вас, ваша милость! Не беспокойтесь!
— Им не сделают никакого зла. Иди же, я жду здесь! Нам неизвестно, что именно придумал трактирщик; но офицеры стали выходить по два, по три, и все попались в ловушку.
Пепе Ортис, забрав их, заставил идти впереди войска.
— Знаете, мой друг Пепе Ортис, — сказал ему дон Руис Торрильяс, — вам пришла блестящая идея: солдаты, лишенные начальников, уже наполовину побеждены. Жаль, что вы не забрали их еще больше!
— Это не моя вина, ваша милость: я и то сделал, что мог! — добродушно ответил юноша.
Дон Руис засмеялся.
— Если так будет продолжаться, я думаю, мы попируем! — сказал он.
— Я убежден в этом, — ответил Пепе Ортис. — Вот вы увидите!
Разговаривая, они незаметно доехали до трактира Домингеса; ворота мгновенно открылись, чтобы впустить их и тотчас же захлопнулись за ними: видно было, что их давно ожидали.
Дон Торрибио, стоя подле Домингеса, держащего в руке фонарь, встречал всех.
— О-о! — сказал он Пепе. — С какой ты большой компанией. Где ты навербовал столько храбрых товарищей?
— Это не я набрал, а дон Руис Торрильяс! — ответил Пепе.
— Дон Руис Торрильяс, разве он здесь?
— Здесь, сеньор, и весь к вашим услугам! — ответил молодой человек, выступая вперед вместе со своим Негро.
— Очень рад видеть вас, — искренне воскликнул дон Торрибио, — ваше присутствие сослужит нам великую службу. Я имею честь быть другом вашего отца…
— Я надеюсь, дон Торрибио, что вы не откажете и мне в вашей дружбе. Что касается меня, то мое пламенное желание — сделаться вашим другом!
— Я был уже им, еще не зная вас, дон Руис!
— А теперь?
— Вот моя рука!
— Как я рад! — весело воскликнул дон Руис. Молодые люди крепко пожали друг другу руки и поцеловались. Затем, предшествуемые Домингесом, дон Руис, дон Торрибио и Пепе Ортис вошли в довольно обширную комнату и разместились по скамейкам.
Снаружи доносился страшный шум; стрельба становилась сильнее.
— Мне думается, что нам сейчас дадут сигнал! — сказал дон Торрибио.
— Дай Бог! — ответил его новый друг.
— Так мне надо поторопиться, — сказал Пепе Ортис, — запрятать подальше дичь, которую я подобрал в пути.
— Что?! О какой дичи ты говоришь?
— О! Пустяки, двадцать солдат, да двадцать пять офицеров-мятежников.
— Молодец, тебе часто приходят прекрасные мысли!
— Я это и сам знаю, — сказал он смеясь, — но только признаюсь, эти господа очень стесняют меня. Куда я их дену?
— Есть о чем тревожиться! Домингес, не найдется ли у вас места для этих пленников?
— Сколько угодно, сеньор! — отвечал хозяин. — Задняя стена моей гостиницы выходит прямо на реку. Дайте сигнал, и сюда сейчас же подплывет лодка, в которую мы и спустим голубчиков через окошко.