Перст Божий
Шрифт:
— Не легче ли мне спуститься первым?
— Нет! — властно сказал юноша. Пепе молча опустил голову.
Дон Торрибио обхватил оба конца веревки, лег на землю и затем начал осторожно спускаться в пропасть, стараясь упираться ногами о все выступы скалы, встречающиеся на его пути.
Вскоре веревка зашаталась из стороны в стороны.
— Он остановился, — сказал дон Руис, — теперь моя очередь!
В пять минут все трое очутились на довольно широкой площадке, в пропасти, на глубине сорока футов; тут был такой мрак, что в двух шагах
Дон Торрибио потянул к себе веревки, распустил их и возвратил спутникам.
— Caray, — весело сказал дон Руис, — теперь вы нам совсем отрезали отступление, милый друг!
— Это чтобы заставить вас одержать победу; потом мы возвратимся по другой дороге.
— Ну, это, я думаю, будет не так-то легко. А теперь что мы станем делать? Не застрянем же мы здесь, как чайки во время грозы. Или мы еще будем спускаться?
— Нет! Слушайте: нам осталось самое опасное; то, что мы сделали до сих пор, пустяки, — в сравнении с тем, что нам предстоит.
— Гм! Вы находите? Но все равно, продолжайте, дорогой друг!
— Тут растет лиственница, которая кажется пустила глубокие и крепкие корни в щели этих камней. Посмотрите как она согнута: она достает почти до противоположного края расщелины, от которого отделена не более чем на три или четыре фута. Напротив, с той стороны, открывается вход в пещеру; для этого нам надо добраться до конца дерева, ухватиться за одну из ветвей его, чтобы не потерять равновесия, и затем изо всей силы прыгнуть как можно дальше; только надо скакать прямо вперед; а то — вы понимаете…
— Еще бы! Да, я один не решился бы на такую прогулку. Если бы было еще светло!
— Я уже пробовал попасть туда и вернулся, чтобы доставить вам удовольствие сопровождать меня до конца.
— Покорно благодарю! Ну что ж, попробуем и мы: прыгать так прыгать!
— Вот это я понимаю! Ну, с Богом!
Все трое полезли на лиственницу, дон Торрибио — впереди, а Пепе Ортис — сзади. Было бы неправдой утверждать, что при всей своей львиной храбрости молодые люди оставались спокойны, пока карабкались по дереву в непроглядной тьме. Если бы возможно было вернуться назад, то они, пожалуй, и не отважились бы на такой рискованный шаг; но всякое отступление угрожало им неминуемой смертью; только и оставалось — идти вперед, на что они и решились с замирающим сердцем.
Но ими чуть не овладело головокружение, когда, добравшись до конца лиственницы, они почувствовали, что дерево закачалось с ними над пропастью…
Мы забыли сказать, охотники были в полном вооружении, что значительно затрудняло их и без того трудное предприятие; дон Торрибио позаботился связать вместе все ружья, топоры и проч. Пепе Ортис, привязал их к спине, спустился с ними на площадку, с которой он должен был, привязав их предварительно к веревке, сбросить их в грот, где их примут его спутники.
Первым прыгнул дон Торрибио, за ним дон Руис; Пепе Ортис бросил сначала оружие и наконец сам спрыгнул в грот, точно ягуар.
С
Они снова вооружились; дон Торрибио пошел вперед, и все молча продолжали опасный путь.
В пещеру вел узкий проход, куда они вступили решительно.
Пройдя около четверти часа, охотники увидели перед собой свет, сначала слабый, но по мере их приближения становившийся яснее; вскоре им послышался звук человеческого голоса, и через несколько минут они могли различить слова.
Шел дружеский разговор между тремя лицами: одним мужчиной и двумя женщинами.
Дон Торрибио задрожал от радости, распознав эти голоса.
Донья Санта была здесь, всего в нескольких шагах от него; молодой человек, пережив такие сильные волнения, чуть было не лишился чувств, заслышав любимый голос.
— Стойте! — прошептал он, — послушаем!
— Это просто удивительно, — пробормотал дон Руис, — ведь мы дошли до конца этого невероятного следа. Какой сверхъестественный талант у этих людей! Если бы я сам не участвовал во всей прогулке, то никогда не поверил бы, что возможен такой скорый и верный результат.
Между тем разговор в пещере продолжался. Говорила донья Санта.
— Итак, вам не удалось; асиенду еще стерегут?
— Да, стерегут! — ответил Наранха сдавленным голосом.
— Боже! Неужели же мне суждено навек остаться в этой пещере?
— Вы так скучаете здесь, не правда ли? — сказал он с упреком.
Девушка ничего не ответила.
— Значит, мое присутствие так тяготит вас? Я вам противен?
— Нет, я вам обязана жизнью; вы убили подосланных ко мне убийц. Я признательна вам за эту услугу и не только ради себя, но и ради человека, которого я люблю больше моей жизни и который не перенес бы моей смерти.
— Не говорите мне этого! — проговорил он мрачным голосом.
— Отчего?
— Вы знаете, почему я вас спас, сеньорита?
— Вы говорили мне: чтобы освободить своего господина, отдав меня за него в выкуп.
— Да, для этого, но еще и по другой причине.
— А именно? Скажите!
— Нет, вы не узнаете ее. Если я вам скажу, вы проклянете меня, а я не хочу этого!
— О! Наранха, не смотрите на меня так! — воскликнула она в ужасе, — я боюсь вас!
— А! Вижу, вы поняли меня!
— Несчастный! — пробормотала она.
— Да, несчастный, и очень несчастный, — проговорил он разбитым голосом — вы никогда не узнаете, сеньорита, что я выстрадал, и как я еще страдаю: у меня в сердце ад! — Не бойтесь меня, мое уважение к вам еще сильнее того безумного чувства, которое гложет мое сердце!
— Бедный Наранха! — сказала она с сочувствием.
— Вы жалеете меня, такого дурного человека! О! Как вы добры! Благодарю и за это! Будьте счастливы!
— Счастлива, увы!
— Да, я поклялся в этом час тому назад. Человек, которого вы любите, еще раз спас мне жизнь!