Перст судьбы
Шрифт:
Кенрик Магик! Я уже не Магик! Я – всего лишь Второй наследник, но с этой мыслью мне пока никак не сжиться.
Я достал купленный у Чер-Лиса кинжал и разрезал мясо на куски. Мастер не обманул – чудесная сталь резала мякоть будто полежавшее на солнце масло. Боевое оружие не для стола в таверне, но в моем мире теперь все изувечено. К тому же не терпелось проверить, так ли хорош кинжал, как расписывал оружейник.
«Не обошлось без магии», – констатировал я. Но разбираться, кто из магиков подсобляет Чер-Лису и есть ли у магика патент, не стал. Если Ниен уцелеет, король пожалует оружейнику титул патриция. Лис сбросит унизительную приставку Чер со
После каждой войны во дворе замка разбивают гербы десятков патрицианских родов, и черные люди занимают места в Королевском Совете. Если подумать, то черные люди должны любить войну, а патриции – ненавидеть. Но выходило наоборот.
Патриции Ниена не клянутся королю магической клятвой. Король должен верить благородному слову патриция. А вот черные люди в шестнадцать лет приносят клятву верности, и магик ее скрепляет. Получается, что новые патриции связаны старой клятвой черноногих. По особой милости короля магик может снять старую клятву. Так было с Джерадом. Прежнее его имя – Чер-Дже. Его отец – первый человек в ратуше. Я лично снял с него клятву по приказу короля. Но будь моя воля, я бы не стал этого делать.
Тем временем в таверну ввалилась шумная ватага. Человек пять новобранцев – завтра их отправят на подмогу в королевский лагерь – и с ними двое поставленных на ноги раненых. Новобранцев подгонял Чер-Рис. Они уже были под хмельком и потому орали наперебой – мол, к зиме положат в землю всю Игерову рать. Не знаю, кто их приводил к присяге, я накладывать магический замок на клятву больше не могу. Джерад – слабый магик, его замки валятся после пары ударов меча. Те клятвы, что скреплял я, не сбить даже мессиру Брину. Мечники на Изумрудной реке стояли насмерть, ни один не отступил без приказа, ни один не побежал. Интересно, может ли верность существовать сама по себе, без магии?
– Эх, если бы армией командовал король Грегор! – воскликнул Чер-Рис, – вот тогда мы бы победили. Давно надобно в атаку на Игера идти, а не отсиживать жопы в лагере у перевала.
– Это ты точно сказал! – поддакнул кто-то у стойки.
– Если бы Кенрик мог как прежде магичить! – вздохнул один из новобранцев, тощий малец лет шестнадцати, с огненно-рыжими вихрами. – Говорят, на Изумрудной реке Кенрик создал конную армию и обдурил самого Игера.
– Уж прямо армию! – фыркнул второй малец в старой, как видно, отцовской рубахе, которая была ему велика.
– Правда-правда. Сотни мираклей, и все конные рыцари в доспехах! Отец рассказывал! Он и сам поверил, что это какой-то засадный полк, особенно когда они принялись рубить Игерову пехоту. А потом конники растаяли в воздухе, и Джерад ударил на Игера с другого фланга, – продолжал рассказывать мой поклонник.
– Кенрик уже никто – он даже меч в руке удержать не может! – злорадно сообщил Чер-Рис и заржал.
Ему никто не стал вторить. Все молчали.
– А ты расскажи, – возвысил голос трактирщик (вернулся из задней комнаты весьма злой, а тут как раз Чер-Рис и подвернулся), – как Кенрик обрастил тебя всего шерстью, да еще крысиный хвост из штанов торчал.
Было такое, было – за то, что он подленько обошелся с Лиамом.
Мальчишки-новобранцы захихикали, Чер-Рис сделался красным как вареный рак.
– Да все это миракли, – пробормотал он и провел рукой сзади по штанам, проверяя, не рвется ли наружу сквозь синее сукно розовый голый хвост.
Да, вернуть бы мне мои руки – я бы устроил этому трусу веселье.
– Кенрик – неплохой
– Ой, держите меня семеро, умру от смеха, – нарочито захрюкал Чер-Рис. – Да он и в прежние времена был боец плевый, а ныне вообще никакой.
– Хлеб не на что взять у булочника – вот дело, – отозвался мрачный парень, по виду, скорее всего, кузнец, сидевший за столом с кружкой эля еще до прихода ватаги. Правая щека его была сжевана в печеное яблоко свежим ожогом. – Мои голодают. А миракли магика мне без разницы, от мираклей заказов не прибавится. В первый день месяца выдали две серебрушки. Ну и где они? Где?
– Чер-Мак, в долг больше не наливаю! – крикнул ему хозяин.
– Во, видали! Меня больше не поят. – Мак сокрушенно вздохнул, запрокинул голову и вылил себе в горло остатки из кружки, как в воронку. – А вы тут про миракли, недоделы. Кто из вас кружку поставит кузнецу Маку? – Парень нарывался на драку.
Я терзал зубами сочное мясо, запивал элем и, кажется, презирал сам себя больше, нежели Черный Рис.
Драка вспыхнула, и я даже не понял, из-за чего. Но в следующий миг кузнец уже сцепился с Рисом, а мальчишки-новобранцы метелили какого-то парня, что собирался протиснуться к двери, но не успел. Не дожидаясь, пока хозяин кликнет стражу, я выскользнул на кухню, а оттуда наружу через заднюю дверь. Путь мой лежал к большой пекарне толстяка Чер-Наса. Уже начинало смеркаться, и подле торгующих лавок подмастерья втыкали в медные гнезда серные факелы. Я огляделся: по ночам в Ниене пошаливали грабители. Хотя на прошлой неделе пятерых повесили, я бы не поставил и медный грошик на то, что новая шайка не караулит запоздалых прохожих, идущих с базара. Ну что ж, проверим, так ли хорош кинжал, как обещал мне Чер-Лис.
Окна в пекарне были уже темны. Все, кроме одного. Я постучал условным стуком – пять коротких ударов, потом перерыв – и еще один. Стук этот означал, что за хлебом явился кто-то из замка. Свет в окошке как будто дрогнул – значит, Толстяк взял свечу и пошел к двери.
В деревянной филенке открылось окошечко, я откинул капюшон со лба.
– Ваша милость, поздноватенько явились за хлебом, все уж распродано. Вот разве что пара сдобных булочек… – Пекарь отворил дверь, и я вошел.
На старом почерневшем столе оплывала сальная свеча, и подле коробилась заляпанная бумага с записями. Видимо, хлебник подсчитывал долги тех, кто набрал вперед без оплаты. Заказы пишут на воске стилом – их хранить долго нет надобности, разровнял воск, и пиши наутро вновь. Новый день – новые заказы, новый хлеб, лишь долги переживают полночь.
– Запасы муки есть?
Толстяк молчал, смотрел с подозрением. Думал, наверное: в нынешние дни верить никому нельзя, даже наследнику короны – может, там, в темноте, притаился отряд мечников. Ворвутся, выпотрошат подвалы, не найдут схрона, начнут жечь каленым железом или ногти рвать. Мука нынче в цене, и с каждым днем дорожает. Зверство легко в человека входит – только чуть приоткрой заслонку. И весь набор в придачу – когти, шерсть, яд на зубах и крысиный хвост из-под плаща. Не миракль, нет – истинное состояние души.