Перстень альвов, кн. 2: Пробуждение валькирии
Шрифт:
– Да, – вместо конунга ответил Фреймар, при этих словах оживившийся, и заморгал, стараясь стряхнуть дрему с ресниц. – За золотыми кубками, серебряными блюдами, ткаными коврами… За прекрасными дочерями Лисицы… И ты знаешь, где они?
– Если все это действительно здесь есть, – добавил конунг. – А главным образом за мечами Хродерика. Ты можешь сказать о них что-нибудь определенное?
Все это время странный гость не сводил глаз с меча на поясе конунга, как будто разговаривал с драконьей головой навершия, глядя в блестящие белые камешки ее глаз.
– Все это
– Они спрятались в кладовых Хродерика? – догадался Фреймар. – То-то мы их найти не можем! А ты знаешь дорогу?
– Я знаю дорогу. Я один ее знаю. Но ты, конунг, должен пообещать в дальнейшем следовать всем моим советам.
– Советам? – Торбранд поднял бровь и усмехнулся. – Давненько мне никто не давал советов… кроме разве моей жены. Но ты на нее не очень похож.
Дружина захохотала. Услышав о нежданном появлении «кого-то из здешних» хирдманы и ярлы проснулись и собрались в гриднице – полуодетые, сонные, но готовые слушать и смеяться.
– Больше, чем ты думаешь! – не обращая внимания на хохот, ответил Глитренде конунгу. – Хотя лицом я и не похож на нее, однако же я в родстве с твоей женой! В очень дальнем родстве, таком дальнем, что даже сама она ничего не знает обо мне. Зато мы знаем о ней! В нашем роду крепко хранят память и не забывают родню! Ради нашего родства я готов помочь тебе в твоем деле, а ты за это поможешь мне в моем!
Теперь уже никто не смеялся: фьялли в изумлении глядели на чернобородого человечка, вздумавшего набиваться конунгу в родню, и не верили своим ушам.
– Ничего себе родич! – потрясенный такой наглостью Фреймар невольно сказал так, как мог бы сказать Торвард ярл. К соперничеству сыновей Эрнольва Одноглазого, тоже состоявшего с Торбрандом в родстве, он притерпелся, но чтобы всякий тролль из леса тоже лез в родичи! Тут никакого терпения не хватит!
Но Торбранда конунга было не так легко вывести из равновесия. К тому же он помнил, что о квиттингской родне своей жены почти ничего не знает: об этом, особенно о ее матери, ему ради собственной чести и покоя следовало знать как можно меньше.
– Какой помощи ты от меня хочешь? – спросил он, придерживая соломинку у края рта и внимательно изучая новоявленного «родича».
– Я укажу тебе дорогу к тому месту, где укрылись все домочадцы Вигмара Лисицы со всеми его сокровищами. А ты мне за это… Нет, мне не надо ни золота, ни серебра, ни оружия. Мне нужно другое. Твои люди должны немедленно, на моих глазах, убить тех из них, на кого я укажу!
– Там есть твои враги? Кто это?
– Не спрашивай меня! – Глитренде чуть не топнул ногой об пол в досаде. – Не спрашивай! Когда я скажу «убей этого человека!», он должен быть тут же убит и мне должно быть подано его сердце! Иначе я не буду вам помогать!
– Тебя можно заставить! – крикнул Фреймар. Наглость и дерзость этого чернобородого казалась ему невыносимой.
– Я не могу обещать вслепую, – ответил Торбранд. – Если это будут женщины…
– Нет.
– Оно и видно! – бросил Фреймар.
– Я докажу тебе, конунг, чего стоит моя помощь! Скажи-ка, ты нашел в этой усадьбе хоть одну серебряную ложку?
– Нет. Они все забрали с собой.
– Они не все забрали. Я чую здесь серебро и золото. Близко! Оно здесь!
И Глитренде указал прямо в пол между двумя очагами.
– Прикажи выкопать здесь яму, и ты найдешь кое-что любопытное. И ты будешь знать, чего стоит моя помощь!
Торбранд конунг сделал знак. В сарае нашлось несколько лопат, и хирдманы принялись за дело. Сразу стало очевидно, что Глитренде не обманывает: земля поддавалась лопате легко, как перекопанная совсем недавно. Показалась доска деревянной крышки, но яма была недостаточно широка, чтобы ее поднять; еще какое-то время повозившись и всю гридницу забросав вынутой землей, хирдманы наконец открыли тайник.
Свет опущенного факела озарил что-то большое и темное. Из ямы извлекли сначала тканый ковер, потом второй, и тут же под ним что-то блеснуло ослепительно ярким белым светом.
– Серебро, серебро! – радостно закричали хирдманы.
По одному вынимая из ямы дорогие кубки, их передавали из рук в руки; вокруг звучали восхищенные восклицания. Кубки разнообразной искусной работы, с самоцветными камнями, с чернью и чеканкой, с резьбой и позолотой, могли бы украсить стол любого конунга. Самоцветные камни разбрасывали красные, желтые, розовые, голубые, лиловые или белые искры, и от восхищения даже Фреймар ярл позабыл свою досаду.
– Вот это богатство! – бормотал он. – Пещера Фафнира! Будь я проклят!
– Не хватает только, чтобы хоть одна из золотоволосых дочерей Вигмара сидела на дне этой ямы под коврами и кубками, – заметил Эйнар, делая вид, что совсем обалдел от восторга.
– Ну, ты убедился? – спросил Глитренде, когда тайник был опорожнен. – Теперь ты знаешь, чего стоит моя помощь? Ты даешь мне обещание?
Торбранд конунг поднял глаза от золоченого кубка с пояском из голубых бериллов на подставке и, прищурившись, пристально заглянул в лицо Глитренде:
– Ты нам так и не сказал, кто ты такой. Почему ты так не любишь Вигмара Лисицу? Почему ты готов отдать нам такие дорогие вещи, лишь бы мы убили кого-то? Ты хочешь отомстить Вигмару?
– Я скажу вам, – мрачно насупясь, ответил Глитренде. – Вигмар Лисица – мой враг и враг всего моего рода. Род мой древен и знатен. Мой род знатнее конунгов! Когда-то он владел здесь всем: землей и сокровищами. Вигмар колдовством, с помощью Грюлы, прогнал нас из наших исконных владений. И я, и мой род не узнаем покоя, пока он не будет убит, пока все его благоденствие не будет разрушено, пока все его люди не уйдут с нашей земли! Сама память о нем должна погибнуть! А мой род должен вернуть себе все, что имел раньше: землю и все ее сокровища! Железо, медь, олово, золото, самоцветные камни! Все это наше!