Перстень Парацельса
Шрифт:
«Может, именно так и сходят с ума?»
Оставаться в кровати больше не было ни сил, ни желания. Карина отбросила одеяло, вскочила, достала из шкафа и натянула спортивный костюм, кроссовки и вышла на балкон.
Жажда…
Осенняя ночь взбодрила и придала сил. Карина улыбнулась, посмотрела вниз – третий этаж, не высоко, конечно, но всё же неприятно, раньше она ни за что не сделала бы то, на что решилась теперь… Отринула сомнения и неуверенность, отринула всё, вообще всё, что было «до», вскочила на узенькую полоску перил, вздрогнула и тут же поймала баланс.
И удивлённо замерла, прислушиваясь к новым ощущениям. К силе, что мягко просилась наружу. К возможностям, которые она только-только начала познавать.
К себе новой.
К себе сильной.
«Я становлюсь другой!»
Карина спрыгнула на балкон и неожиданно почувствовала усталость: эксперимент на перилах стал последней каплей, необходимой точкой, которую следовало поставить в длинном сегодня. Она обязательно превратится в многоточие, но не сейчас.
Девушка улыбнулась, бесшумно вернулась в комнату, разделась, повалилась на кровать и мгновенно уснула.
– К дому я больше не приближался, магию исключил, использовал направленные микрофоны и фотоаппарат с длинным объективом, – доложил Мустафа.
– Уверен, что Бранделиус тебя не заметил? – После случая с мухой Авдотий сильно осторожничал, но от слежки за подозрительным москвичом не отказался.
– Не должен был, – твёрдо ответил иллюминат. – Он не пользуется магией, видимо, боится привлечь к дому внимание. И электронные гаджеты ему вряд ли помогли: я был далеко и хорошо замаскирован.
– Та-ак… – Меркель потёр руки. – Тогда рассказывай, что узнал?
– Приезжали те же люди, что в прошлый раз. Шестеро: четверо мужиков и две девушки. В доме пробыли около четырёх часов, потом разъехались.
– На улице ничего не обсуждали?
– Несколько раз упоминали, что станут другими, прикоснутся к неведомому… – Джафаров поморщился, вспоминая, после чего закончил: – У меня всё записано – посмотришь.
– Что он, секту, что ли, лепит? – удивился шаман.
– Не похоже. – Мустафа не понял, что вопрос риторический, и ответил всерьёз: – Люди выходили очень довольные, на эмоциональном подъёме…
– Ну, точно – секта.
– Не похоже, – повторил Мустафа.
– Да почему?
– Как бы сказать… – Джафаров потёр пальцы правой руки. – Чувствовалось, что они свободные, понимаешь? Раскрепощённые и свободные. И с Бранделиусом они ведут себя с уважением, но не как с богом. – Лёгкая усмешка. – Некоторые твои клиенты больше смахивают на сектантов.
– Давай не будем о бизнесе, – предложил Меркель. – Ты определил посетителей?
– Сфотографировал и пробил изображения по базам, – подтвердил Мустафа. Магия открывала ему двери во многие информационные хранилища, причём, как правило, таким образом, что хозяева хранилищ ничего об этом не знали. – Есть имена и адреса.
– Что за люди?
– Разные… Но все законопослушные, не привлекавшие внимания полиции или ФСБ.
– Может, он им устраивает оргии? – Авдотий не знал, что и думать. – Лёгкое магическое воздействие гарантирует незабываемые ощущения… Прецеденты были.
– Тогда бы среди его клиентов была золотая молодёжь, – качнул головой Мустафа. – А не нищая студентка или музыкант-неудачник.
– Тоже верно… – Белорус вскочил на ноги. – Но чем, Спящий его покарай за такую скрытность, чем они там занимаются? Чем?
Ради ответа на этот вопрос они и затеяли слежку, но Меркелю хотелось получить всё и сразу, а если не сразу, то как можно скорее, вот он и дёргался.
– Что сказал эрлиец?
Встречу с подданным Тёмного Двора иллюминат пропустил и теперь хотел войти в курс дела.
– К сожалению, ничего не сказал, – мрачно ответил шаман. Упоминание Петриуса его не обрадовало. – Он больше требовал.
– Адрес Бранделиуса?
– Ага.
– Дал?
– Разумеется.
– Мы знали, что он этого захочет, – тонко улыбнулся Джафаров. – Жаль, что ты не сумел его разговорить и выудить хоть что-нибудь.
– Я узнал главное, – самодовольно ответил Меркель. – Брат Петриус занимается частным расследованием и скрывает происходящее от Тёмного Двора. То есть мы можем совершенно спокойно участвовать в игре.
– Как ты это понял? – Иллюминат знал, что его друг умеет вести переговоры и слышать невысказанное, но, как правило, просил объяснить выводы.
– Петриус не угрожал навами, не прикрывался навами, и с ним не приехал ни один нав, – перечислил свои резоны шаман. – Всё вместе означает, что эрлиец работает на себя.
– У него должен быть телохранитель.
– Наверняка есть, и наверняка кто-нибудь крутой, – кивнул Авдотий. – Но здесь он не появлялся.
– Умно, – уныло протянул Мустафа. Подданные Тёмного Двора умели заботиться о своей безопасности и при отсутствии навов нанимали таких ребят, встреча с которыми с девяностопроцентной вероятностью заканчивалась похоронами.
Меркель понял причину охватившей компаньона печали и уверенно произнёс:
– Но ведь мы и сами не лыком шиты, ведь так?
– Так, – без особой радости подтвердил Джафаров.
– Уфа – наш город. – Глаза белоруса вспыхнули. – И мы имеем право знать, что здесь происходит, чтобы не допустить нарушения режима секретности.
– Всё так, но лучше бы нам при этом остаться в живых…
– Останемся, – пообещал Авдотий. – Куда мы денемся?
Марат давно привык думать о себе как об особенном, можно даже сказать, избранном человеке, способном видеть невидимое. И не только видеть, но и передавать его другим… Но не словами – музыкой.