Перстень русского дракона

Лисовская Виктория

Татьяна недоуменно хмыкнула, взглянув на Куликова, тот же с интересом изучал расположенные на стенах картины, рисунки, фотографии.

Таня подошла поближе.

На первой фотографии было изображено что-то темное, торчащее посреди озера, такой черный горб среди ровной поверхности воды, на следующей – размытое пятно в камышах у воды, третья фотография тоже не порадовала четким снимком дракона – опять темное нечто в водах.

– Рассматриваете фотографии Бросни? – подошел сзади Сергей.

– Я тут дракона никак не вижу, – саркастически ответила Татьяна. – С таким

же успехом это может быть поваленное бревно, плывущий по воде кабан или перевернутая лодка.

– Ну, извините, фотография появилась чуть более ста лет назад, а рассказы о чудище водном в нашем озере существуют с тринадцатого века. – Глаза Авдюшина загорелись.

– Да, да, мы слышали легенду о съеденном татаро-монгольском войске, – серьезно ответил Иван. – Только такой вопрос – сколько же лет живут стегозавры, если наша особь еще восемьсот лет назад тут лакомилась человечиной.

– Вообще, по легендам, драконы могут жить тысячелетия, – отмахнулся от вопроса Сергей, – а может, сегодняшний Бросня – внук того, татаро-монгольского.

– Тогда позвольте полюбопытствовать, каким… извините… способом… этот внук появился на свет. Или у нас в озере целая популяция драконов водится, которые размножаются между собой? – рассмеялась Татьяна. – Или он в гости к невесте в Лох-Несс слетал триста лет назад?

Авдюшин надулся:

– Вот вы смеетесь, а не видели самого главного – жемчужину нашей коллекции будущего музея. – Он потащил их за руку к дальней витрине.

По дороге Таня обратила внимание еще на пару рисунков с изображенными чудовищами с зубастыми пастями и даже с тремя головами.

– Вот полюбуйтесь. – Сергей указал рукой на витрину.

В ней на красной бархатной подкладке лежало старинное кольцо с ярким красивым зеленым камнем.

– Что это? – внимательно разглядывая украшение, спросил Куликов.

– Это драконий перстень, который напрямую связан с нашим Бросней, – авторитетно заявил Сергей.

– А что за камень такой интересный, на малахит похож, – спросила Таня.

– В народе этот камень прозвали змеевиком. Очевидно, что минерал получил такое название из-за внешнего вида: он очень напоминает кожу змеи. В литературе кристалл обозвали серпентинитом, так как serpent в переводе с латинского означает не что иное, как «змея».

– А при чем тут наш дракон? – поинтересовался Иван.

– Есть легенда, что сам камень змеевик – это окаменелая часть кожи чудовища, водящегося в нашем озере. Когда-то в древности это чудовище охраняло сокровища в подводной пещере. Считалось, что тот, кто найдет этот перстень, непременно отыщет сокровище.

– А откуда у вас это кольцо?

– Это кольцо попало в мою коллекцию совершенно случайно. Вы уже заметили, сколько на берегах озера осталось покинутых деревень, люди ушли из этих мест, многие села здесь стоят совершенно пустые. Да и сами посмотрите на названия наших мест – деревня Гадово, Выползово, Ящерово, вам это опять ни о чем не говорит? Ну ладно, так вот, – продолжил Сергей, – несколько лет назад, когда я и начал изучать информацию о местном монстре, то объездил всю округу здесь, познакомился

в дальней деревеньке с дедком одним дряхлым. Он продал мне это кольцо, якобы фамильную ценность – которая не что иное как оберег от чудовища, пока кольцо на тебе – монстр тебя не тронет. Вот уже двести лет это кольцо передавалось у них в семье из поколения в поколения, а теперь дед один остался и, узнав, что я интересуюсь Бросней, продал мне его. – Сергей задумался, вспоминая недавние события. – А еще якобы с помощью драконьего перстня можно найти сокровища в подводной пещере, которую и охраняет много веков озерный монстр.

Таня снова чуть не расхохоталась.

– Драконы, сокровища, проклятые кольца – прямо приключения в духе Толкина, а тут случайно хоббитов и гномов нет? – спросила она.

– Можете мне не верить, но драконий перстень настоящий, – обидчиво сообщил Сергей.

– А какие у вас еще интересные тут экспонаты есть? – спросил Иван, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.

– Есть совершенно свежие экспонаты, очень свежие. – Авдюшин принялся копаться в своем смартфоне. – Вот смотрите, это я сам лично сфотографировал на южном берегу озера, неподалеку от того места, где пропала девочка.

Он развернул экран сыщикам.

На экране на прибрежном песке была отчетливо видна пара перепончатых лап, похожих на следы ящерицы, только огромного размера, а после следов толстый след от длинного хвоста, тянущийся до самой воды.

– А вы мне не верили! – Авдюшин ехидно засмеялся.

Конец июля 1868 г. Тверская губерния

– Как там вас? Маша? Мария? Очнитесь! Немедленно очнитесь. – Глафира потихоньку приходила в себя, ведь Матильда Львовна безжалостно лупила по ее щекам. – Мария, вы больны? Что за припадки? – кричала госпожа Метинская.

Глаша с трудом села на прибрежный песок, приложила холодные пальцы к вискам, чтобы хоть немного успокоить барабанный бой в висках, и вместо ответа просто указала направление в пугающие камыши, возле которых бесновалась с яростным лаем болонка Клеопатра.

– Да что там такое?! – удивилась Метинская.

– Матильда Львовна, не ходите туда, нужно исправника вызывать, вам лучше не смотреть. – Глаша схватила барыню за руку.

Та немного опешила от такого нахальства, но, встряхнув белокурыми кудрями, встала и направилась к камышам.

С тропинки, откуда они пришли, в этот момент послышался шум и крики, и на поляну выскочил молодой человек с зажатым под мышкой мольбертом и подрамником в холщовом мешке.

– Что за шум такой? – осведомился он у группы людей, застывших в нелепых позах на берегу.

– Да тут со служанкой плохо стало, там возле озера что-то странное такое… – пыталась объяснить Матильда и, близоруко прищурившись, спросила у подошедшего: – А вы, собственно говоря, кто таков будете?