Перстень с печаткой
Шрифт:
— Я чувствую, что у меня прочное положение и Шликкен следит за мной лишь для того, чтобы убедиться в моей надежности. — Он вытащил письмо. — Я уверен, что в нем ничего нет; его интересует, вскрою ли я его.
— А сейчас каковы твои планы? — спросил Шавош.
— Собственно говоря, у меня один план, — ответил Кальман. — Убью Шликкена, после этого выйду из игры и примкну к Домбаи и его товарищам. А если ты дашь мне какое-нибудь задание, я выполню его и уже после этого покончу с майором.
— Я запрещаю, — сказал главный врач.
— Что ты запрещаешь?
— Общее дело путать с личной местью. В отношении Шликкена у меня есть собственные планы.
— И у меня.
— Мэрер рассказывал весьма интересные вещи о майоре. У него есть уязвимое место.
— Ты хочешь сотрудничать со Шликкеном? — спросил Кальман, пораженный, и даже пропустил мимо ушей слова Шавоша о том, что он получил от Мэрера интересные сведения.
— Придет время — и ты будешь сотрудничать с ним, — решительно сказал главный врач.
— Никогда. С убийцами я не сотрудничаю. Он убил Марианну…
— Не только Марианну, — прервал его Шавош, — но и других тоже. Мне их очень жаль. Смерть Марианны меня особенно потрясла. — Подумав, он добавил: — Ее жизнь мы уже не можем вернуть, но наша обязанность — спасти жизнь другим. И если мы сумеем это сделать ценой заключения мира со Шликкеном, то нужно идти на это.
Кальман больше не спорил. Он просто не мог уследить за ходом мыслей главного врача. Указание было таково: Кальман должен войти в доверие к Шликкену и прощупать его характер. Что касается поддержания связи между ними, то об этом позаботится сам Шавош.
Еще не было трех часов, когда Кальман вернулся на виллу. Ярко светило солнце, и его прошиб пот, пока он взбирался на гору. Он немедленно пошел к Шликкену.
— Ну, все прошло гладко?
— Исключительно гладко, господин майор. Пожалуйста, вот письмо. — И он передал его майору.
Шликкен разорвал конверт, подошел к окну и начал читать, одобрительно кивая.
— Великолепно. Вы очень полезный человек, Шуба. Я жалею, что мы раньше не познакомились.
Шликкен снова начал курсировать по комнате.
— Насколько я помню, вы волочились и за Илоной Хорват.
— Когда-то, вначале. Недурна девчонка, только очень уж глупа.
— Чудак, — засмеялся майор, — если б она была умна, то не работала бы здесь уборщицей. Но все же она нравится вам? Не так ли?
— Как женщина — не отрицаю… Фигура у нее божественная.
Шликкен засмеялся. Он вытащил из кармана бумажный кулечек с конфетами, пошарил в нем, достал конфетку «мокко», положил в рот и начал грызть. — Слушайте меня внимательно, Шуба. Утром я пошлю девушку в «Асторию», пусть посмотрят, смогут ли ее использовать. А сегодня ночью позовите ее к себе, умаслите и выудите у нее все, что только сможете. Я чувствую, что девушка хранит много ценных сведений. Собственно говоря, — это я говорю вам по секрету, — именно поэтому мы ее и не выпускаем из рук. Ну, договорились? А вы проведете приятную ночь.
Кальман кивнул.
Кальман сгребал за домом траву, когда увидел стройную фигуру Илонки, идущей по дорожке к абрикосовым деревьям. Она несла корзину с бельем. Кальман прислонил грабли к дереву и подбежал к девушке.
— Давай помогу, — сказал он. Илонка поставила корзину на землю, глубоко вздохнув, потерла поясницу и улыбнулась ему. — Куда нести? — спросил Кальман.
Девушка посмотрела на корзину, затем глазами показала в сторону подвала.
— Это их, — сказала она. — Тут и рубашка твоего друга. Не помогла и хлорка, кровь с рубашки вывести так и не удалось.
— Какого моего друга? — спросил удивленно Кальман, взглянув на белье.
— Лейтенанта, который ночевал здесь, на вилле, со своей женой.
Кальман прикусил губу.
— Ты откуда знаешь?
— Я стирала.
— Но откуда ты знаешь, что это рубашка именно лейтенанта?
— Я его видела ночью, когда приносила чай господину майору. Он там лежал на полу. Его пытали. — Она закрыла лицо руками. — Поэтому я и рада, что ухожу отсюда. Не могу я переносить все эти ужасы. Они хотели, чтобы и я стала предательницей. Хотели подсадить меня к одной заключенной.
По телу Кальмана пробежала дрожь.
— И ты только сейчас говоришь мне об этом!
Девушка опустила глаза.
— Я уже жалею, что сказала. Боюсь, что ты натворишь каких-нибудь глупостей.
— Ты уверена, что это был он? Ты узнала его?
— Я даже вскрикнула. А твой друг сделал мне знак глазами, чтобы я его не признавала. Когда майор спросил, откуда я знаю этого человека, я ответила, что он похож на моего жениха. Но от страха я чуть не упала в обморок. Утром я искала тебя, чтобы все рассказать, но ты куда-то исчез. А позже решила не рассказывать, так как боялась за тебя. Знаю я, какие бывают мужчины. Мне кажется, они хотели меня подсадить к его жене, чтобы я выведала что-нибудь у нее.
Кальман буквально оцепенел; думать он не мог…
16
Выли сирены, в вышине сотрясалось и стонало небо, но они, ничего не слыша, обнимались.
— Я хочу остаться с тобой навсегда, — сказала Илонка.
— Утром ты все равно уйдешь, — ответил Кальман.
— А ты хочешь, чтобы я осталась? Ты хочешь, чтобы я села в камеру? Ради тебя я все сделаю.
— Нет, тебе нужно уходить. Ты знаешь, где живет доктор Шавош?
— Знаю.
— Утром ты сможешь сходить к нему?
— Конечно, смогу.
— Но прежде пойди в «Асторию».
— Пойду. Даже на конец света пойду, если пожелаешь.
— Но ни одна живая душа не должна знать об этом.
— Ты не веришь мне?
— Я только предупреждаю.
— Никто не узнает. Никто, любимый мой.
Вечером, за несколько минут до десяти часов, завыли сирены. Они даже не умолкли, когда уже загавкали автоматические орудия и начали бухать тяжелые зенитные батареи. Во дворе лейтенант Бонер вопил: