Первая белая книга "На пути в неизвестность"
Шрифт:
Возничего звали Колебан, а его помощника, тихо посапывавшего рядом, Патрик. Эта двоица узнавала о каждой случившейся смерти в восточном районе Гротеска от стражи. Каждая нелепая выходка, заканчивающаяся поножовщиной и трупами, была им известна, как и изнасилования, смерть от голода, четвертования и даже времени, которое никого не щадило, давая три медных монеты за каждую сожженную в пламени душу. Вот и теперь целый день свозя на свое огромное кострище Колебан вслух подсчитывал монеты, которые ему придётся затребовать у службы коменданта за каждого умершего. Никто, абсолютно никто не хотел связывать с мертвецами, но Колебан был не таков. Любой мертвец при себе мог хранить вещи, которые ему бы больше не пригодились, но непременно попадали в руки старика Колебана, продолжая служить свою службу
Патрик любил мертвых женщин, всей своей черной грязной душей, если она у него и была. Он играл с ними, как с куклами переодевая и устраивая театральные представления. Давал им роли, рассаживая перед еще не зажжённым костром и говоря за каждую из них устраивая настоящее представление, смеша и развлекая Колебана. Старик не любил сплетен и молчал о странных играх Патрика, а тот в свою очередь о найденном старым сжигателем кинжале. Они не говорили друг другу этого, не заключали пари, даже не были родственниками. Они просто дополняли друг друга, каждый держа тайну другого при себе и никого в нее не пуская.
— Патрик ты представляешь? Подумать только два золотых! И это еще не всех привезли… — Старик Колебан одел на лицо кусок ткани, так как подъезжая все ближе к кострищу вонь становилась просто не выносимой и тошнотворной.
— Ага! Красивых среди них не было? — Патрик, не открывая глаз, сказал это зевая, все время ища у себя за пазухой кусок ткани чтобы замотать лицо:
— Только та, в красивом платье, рыжеволосая. Как я же у нее кожа, она пахла цветами. Жаль…
— Ты про дочь торговца мехами? Эй ей же пол головы топором отрубило? — Колебан смеялся, наблюдая за реакцией мальчишки, изредка поглядывая на дорогу.
— Фу! — сморщился Патрик, будто увидел тело прямо перед собой:
— Не про нее конечно! Я же говорю, та рыжая была. Волосы спадали кудряшками до самых плеч.
— Да точно тебе говорю, у нее половины головы не было!
— Вот все время ты все портишь! И что с того что не было! А остальное, просто загляденье. Ты помнишь ее бедра?
— Ага. Я помню, как с ее головы слетел мешок, и все требуха о которой она думала до этого оказались у тебя на штанах! — Колебан разразился громким смехом и закашлялся, почесал свою лысеющую плешивую голову.
— Да-да! Поэтому мне пришлось одеть эти короткие штаны из парусины. — недовольно добавил рыжеволосой Патрик и скрестив руки отвернулся поглядеть не потеряли ли они кого-то из своих пассажиров. Все до единого тела, молча лежали на возе, попыток к бегству не было, и Патрик уставился в пелену тумана, придумывая новые правила для предстоящего спектакля.
— Что опять обиделся? Может среди этих кто-нибудь тебе приглянется. Вот увидишь, следующая красотка будет обязательно с головой! — Колебан снова рассмеялся и хлопнул по плечу своего помощника погрузившегося в свои раздумья.
Обрыв был совсем близко, туман постепенно расступался, а языки пламени извиваясь оранжево-красными лентами рвались высоко в небо требуя еще больше трупов. Колебан остановил пару лошадей и медленно слез с козлов. Маленький коренастый, вечно сопящий себе под нос, он очень походил на гнома. Женщины смотрели на него с отвращением и отказывались спать с ним даже за деньги, только лишь из-за того, что он был сжигателем, а не вызывал у них симпатий. Одно только это отталкивало всех от него, будто бы общение со склочным и плешивым стариком могло их привести
Меся грязь под своими ногами сжигатели принялись за свою работу. Они подходили к самому краю обрыва и раскачивая тело в большом куске материи, держа его в руках, бросали тело в пламя, так чтобы ткань оставалась при них. Они проделывали это действие столько сотен раз, что Колебан сбился со счета, так часто приходилось им это делать. Качаешь труп, качаешь, а потом бац и он уже летит в пламя, готовой поглотить любое количество плоти превратив ее в пепел.
Пока Колебан осматривал тела на наличия приятных находок, что дальше послужат ему долгую службу, Патрик же всматривался в лица, застывшие с гримасами боли, страха, ужаса, отчаяния, а иногда и радости. Вот он перевернул одно из тел и посмотрел на белокурую девушку, которая будто бы спала у него на руках. Вся в веснушках, с губами, измазанными кровью, она всем своим видом просто требовала Патрика разбудить ее. Рука мальчишки нащупала ее большую грудь, пальцы остановились на пунцовых сосках, выглядывающих из-под платья. Еще утром эти спелые формы вздрагивали при дыхании, увы, но теперь, рука ощущала только лишь холод, а разум мальчишки разочарование. Патрик поднял ее на руки и гладя по волосам понес к самому обрыву намереваясь сначала устроить представление перед Колебаном, станцевав с ней, а уже потом, если танцевать она не умеет или откажет, сбросить вниз.
Старик был не против выходок Патрика, кружащего с трупом на руках перед пропастью из которой вырывались языки пламени. Глядя на святящаяся от счастья глаза мальчишки, он думал о том, как потратит свои два золотых, честно заработанных за сегодняшний день. Не одна потаскуха в городе не откажет ему за такие деньжищи, вот только теперь он не даст им не гроша все оставив себе.
Представление затянулось, да и усталость давала о себе знать и Колебан решил прекратить это непотребство, нужно было успеть вернуться в город до заката солнца. Патрик сделал еще не сколько пируэтов намеривался бросить холодную незнакомку в бездну, но в последний момент остановился просто отпустив. Тело упало прямо в грязь, а мальчишка поклонился своему единственному зрителю, так он в тот момент думал. Лошади тревожно заржали и захрипев подались с повозкой назад. Колебан поймал их за вожжи, не давая им возможности ускакать прочь. Но произошло то, чего никто из сжигателей и представить не мог.
Черный рыцарь, весь закованный в черную броню, не издавая не единого звука вынырнул из тумана и схватил тело мертвой танцовщицы Патрика за волосы. Незнакомец совершенно не обращал внимания на опешивших от удивления сжигателей и принялся отрезать ей голову своим волнистым мечом, как пилой. Проделав это, он спокойно повернулся к ним спиной и принялся стягивать остальные тела с телеги намереваясь сделать тоже самое с остальными. Оцепенение не пропадало, Колебан вцепился в вожжи мертвой хваткой и не отпусках их глядя на Патрика, упавшего на свою задницу и пытавшегося в панике отползти назад от обезглавленного тела. Рыцарь полностью игнорировал сжигателей стянув еще несколько тел и будто найдя подходящие с легким хрустом отрубал им головы, что падали в грязь по разным сторонам от телеги.
Колебан наконец-то взял себя в руки, замотав головой, пытаясь до последнего прогнать это жуткое наваждение, которое никак не пропадало. Пальцы нащупали кинжал, но что он мог сделать, защитить трупы, зачем? Нужно было бежать, бежать пока была возможность. Мальчишка наконец-то поднялся на ноги и не отрывая своего взгляда от еще одной отрубленной головы пятился прямо к старику, боясь проронить хоть слово. Как только Колебан почувствовал тепло тела Патрика, рука сама выхватила кинжал, который он выставил перед собой защищая им себя и мальчишку. Рыцарь остановился и повернулся в паре испуганных сжигателей и направился к ним продолжая не издавать ни звука. Теперь время будто остановилось, да оно почти замерло, ничего не было, вообще ничего. Только черный рыцарь с волнистым мечом в руке, языки пламени и потрескивание кострища требовавшего новых трупов.