Первая белая книга "На пути в неизвестность"
Шрифт:
— Мы с моим сыном не ели несколько дней… Серебро кончилось, да и еды нет совсем.
Я в нерешительности посмотрел на хлеб, а потом снова на женщину, на ее высохшее белое лицо и уставшие серые глаза, передо мной пронеслись больше сотни лиц, несчастных и отчаявшихся, что довелось мне увидеть за эти пол дня. В какой-то момент мне даже стало стыдно, ведь вечером меня ждал ужин, приготовленным Тильдой. Я уверено сделал несколько шагов в сторону нищенки и протянул ей оба куска хлеба. Она встала на колени склонив передо мной голову и схватилась за оба куска своими
— А мне кусочек?
— Я тоже хочу?
— Дай мне… У тебя еще есть! Этот запах… Какой же запах?! — голоса зароптали со всех сторон, руки и головы тянулись ко мне из-под старых дырявых одеял, кусков ткани, скрипя старыми ржавыми доспехами; нищие, одурманенные запахом тмина, были готовы в любое мгновение бросится на меня чтобы растерзать. Я совершенно не боялся их, худых, слабых и почти обезличенных, ставших единым с серой каменной массой под моими ногами, я испытывал к ним жалость и радовался глубоко в душе своей собственной доле.
— Пошли прочь мерзкие твари… — женщина выхватила из-за пол своей поношенной одежды длинный тупой нож и грозя им во все стороны заставила остальных нищих остановиться.
— Еще шаг и я вас всех порежу! — шатаясь, вцепившись покрепче в свой сверток, она сложила оба куска хлеба прямо под одежду и подняв из-за спешки упавший неожиданно на мостовую нож, бросилась бежать прочь. У остальных нищих просто не было сил чтобы броситься за ней, и они с ненавистью смотрели на меня, будто бы я был виноват в том, что весь хлеб достался именно ей, а не им.
Уже через несколько мгновений я забрался по водосточным трубам на крышу и бежал что есть сил назад к церкви, надеясь там найти Салли. Хотя может стоило бы повернуть на север, где мы в последний раз видели повозку? Нет! Нужно было обратно бежать к восточным воротам, если Салли не найдет меня, то непременно тоже туда явится.
Добравшись до церкви, я все продолжал думать о нищих и хлебе, разгадка была совсем рядом я это чувствовал и поэтому продолжил наблюдение за восточными воротами. Просидев один несколько часов, я насчитал как минимум еще два десятка таких же повозок, которые без досмотра пропускала стража в город. Каждый раз комендант подходил к повозке, не давая возможности ее осмотреть своим подчинённым, перекидываясь парой фраз он пропускал их в город. О том, что же было в остальных повозках я мог только догадываться, но мои подозрения подтвердились, когда я увидел троицу, что мне довелось видеть раннее идущих с пустой повозкой назад, за ворота города. Теперь я был абсолютно уверен, бандиты свозили в город хлеб.
До заката оставалось всего несколько часов, как на соседней от меня башне, священники забили в колокола, привлекая внимание всех горожан, устремивших свои взгляды на церковь. Колокольный звон заставил меня спрятаться во тьме башни, и после ругать себя и надеется, что никто меня не успел тут заметить.
— А вот и я! — Салли появился неожиданно со стороны пристройки через мгновение,
— Ну что, нашел лысого? — Салли остался за ограждением не собираясь забираться ко мне в башню.
— Да я честно и не искал? — опешил я, намереваясь рассказать Салли о моих догадках.
— Народ потянулся к площади у самой пристани. Будет казнь! — глаза Салли горели живым интересом, по нему было видно, что он и не собирался меня слушать. Стоило мне только начать объяснять мою теория с хлебом, как он тут же бросился в сторону порта, совсем меня не слушая.
— Давай не отставай, а то на казнь не успеешь!
Я поднялся с пола башни и перепрыгнув через ограждение бросился вслед за ним.
Хотя колокольный звон давно прекратился, горожане плотной лавиной продолжали стягивались со всего города чтобы посмотреть, кого же будут казнить на этот раз. Уставшие, голодные и измученные, они позабыли обо всех своих проблемах и делах, желая насладится чужим отчаянием, чтобы осознать, что именно им живется куда лучше, чем этим дуракам на эшафоте.
Площадь была забита до отказу, просто яблоку негде было упасть. Народ, толкаясь и шумя устремил свои взгляды на пока еще пустующую виселицу, предвкушая быструю расправу. Наконец то забили барабаны, заглушив гул толпы.
— Гляди, гляди… Сейчас поведут, вон там! — Салли удивленно показывал пальцем куда-то в самый край толпы.
Я старался понять кого же ведут к эшафоту, но так и не смог разглядеть, лишь копья и алебарды стражи, что высились над всей остальной массой собравшихся подсказывали мне куда глядеть. Горожане вытягивали от любопытства головы и даже старались залезть повыше на водосточные трубы чтобы увидеть первыми кого же ведут на казнь, но даже нам двоим стоявшим на крыше не было этого видно.
Смотри, смотри, сейчас! — Салли улыбался в предвкушении снова указывая рукой, туда, где из толпы наконец то появились командир стражи и несколько заключенных, все в лохмотьях и грязи. Даже отсюда мне виделось что единственное что они могли вызвать всем своим ничтожным видом, так это только жалость. Я хмыкнул носом и без интереса отвернулся, посмотрев назад на восточные ворота, спрятанные в тени высоких пиков церкви. Мы должны были находиться там или искать лысого, я же сам видел, как остальные трое покинули город. Из моих раздумий меня вывел Салли, толкнувший меня в плечо и снова указывающий в сторону казни.
— Ты не смотришь… Ну редко же такое бывает!?
— Нам это сейчас совершенно не нужно! А нужно искать того лысого… — бросил я и отвернулся назад к церкви.
— Мы быстро, посмотрим и снова к воротам. Будь уверен ничего не пропустим. Еще часа три есть до заката. — Салли повернул меня обратно лицом к площади и обнял. Я понял, что смотреть все-таки придется.
На эшафоте кроме охраны и командира стражи стояло, вытянувшись в линию семеро нищих с мешками на головах и связанными руками. Лишь у одного из обреченных был какой-то сверток на груди, от мысли о котором меня всего затрясло и бросило в холод.