Первая конная армия
Шрифт:
Сдерживая противника на рубеже реки Аксай-Курмоярский, имелось в виду дать стрелковым соединениям 10-й армии побольше времени на подготовку обороны по рекам Аксай-Есауловский и Гнилой Аксай, а затем вывести части корпуса за оборонительные позиции нашей армии на отдых. Но нажим противника оказался значительно сильнее, чем мы ожидали. В течение четырех суток не удавалось предоставить отдыха ни одной части корпуса. Отход на станцию Гремячая, до которой оставалось не менее десяти километров, тоже не обеспечивал корпусу отдых, так как несомненно было, что противник с утра перейдет в наступление вдоль железной дороги,
Посоветовавшись с начальником штаба и начдивами, я решил немедленно, под покровом ночи, сделать привал, чтобы люди отдохнули и накормили лошадей. В случае, если противник будет ночью наступать вдоль железной дороги, предполагалось нанести ему на рассвете внезапный фланговый контрудар и тем самым обеспечить корпусу отход в указанном направлении. Чувствовалось, что силы людей на исходе, надо было опасаться, что даже бойцы, назначенные в сторожевое охранение, не найдут сил держаться на ногах — свалятся и уснут. Пусть отдохнет весь корпус, до рассвета времени немного, решил я.
Для привала выбрали большую балку, по дну которой протекал ручей и росла густая трава. Я вызвал начальника снабжения корпуса Сиденко, начальника артиллерии Снежко, начдивов, приказал накормить людей и всем, начиная от бойцов и кончая начдивами, ложиться спать.
— На отдых даю ровно... — Я посмотрел на часы. До рассвета оставалось не более четырех часов. Это было очень мало. Но, чтобы ободрить бойцов и показать, что им спать придется все-таки приличное время, я сказал, что даю на отдых ровно двести сорок минут. — Да, двести сорок — это много, — проворчал Апанасенко. —
Постойте, — вдруг обратился он ко мне. — Все будут спать, а кто же будет охранять корпус?
Охранять будем мы с Ковалевым. Ему как ординарцу ком- кора спать нельзя, раз комкор не спит. Начдивам выделить людей в сторожевое охранение и разрешить отдыхать им, пока я не разбужу. А вы, товарищ Снежко, распорядитесь поставить вон там, у обрыва балки, пушку и зарядить ее. Когда я выстрелю из пушки, всем садиться на первую попавшуюся лошадь и действовать без промедления.
Через несколько минут весь корпус спал.
Пришел Сиденко и доложил, что во всех полках бойцы не стали есть, а как только получили команду на отдых, так и повалились к ногам лошадей.
Где там есть... Лошадь-то не каждый в силах был спутать.
Ну, хорошо. Идите, отдыхайте,—посоветовал я огорченному начальнику снабжения.
Корпус спал. Я медленно объезжал спящих бойцов, приворачивая отбившихся в сторону лошадей. За мной, как тень, засыпая в седле и просыпаясь от резких толчков лошади, следовал ординарец Гриша Ковалев. Непривычную после горячих боев тишину изредка нарушали крики ночных птиц да всхрапывание пасущихся лошадей. Небо понемногу очищалось от облаков, становилось светлее. В глубоких низинах накапливался туман и окутывал серой пеленой спящих бойцов. Я поднялся на крутой обрыв балки, откуда просматривался весь лагерь корпуса. Все было спокойно. В сторону хутора Верхне-Яблочного отошло несколько лошадей. Я подъехал к ним и увидел по длинным хвостам, что лошади казачьи. Однако казачьи лошади в корпусе не были редкостью. Их часто захватывали в боях, и поэтому присутствию здесь казачьих лошадей я не удивился, подумал только, что бойцы не успели еще подрезать им хвосты.
Время,
Ковалев разбудил бойцов, назначенных в сторожевое охранение, а я расседлал лошадь, привязал ее на два повода, приготовил себе несложную походную постель — седло под голову и шинель, чтобы накрыться. Страшная усталость так и валила на землю. Несколько суток я не разувался. С трудом стянул сапог. Нога отекла, портянка перепрела. Я принялся было снимать второй сапог, как вдруг заметил, что к бойцу сторожевого охранения, сидевшему у чуть тлеющего костра из кизяка, подъехала группа всадников.
Эй, станичник, дай прикурить, — крикнул один из них и наклонился, принимая тлевший кусок кизяка. Предутренний ветер раздул огонь и осветил лицо и грудь всадника. Спавшая с правого плеча бурка обнажила офицерский погон.
Белые!
Меня как будто бы подбросило вверх. Схватив пистолет, я в два прыжка оказался около офицера и выстрелил в него в упор. Офицер, схватившись за раненое правое плечо, закричал:
Что ты, что ты делаешь! — Он никак не мог сообразить, что находится в лагере красных.
Выстрел поднял на ноги сотни людей. В один миг вокруг разъезда белогвардейцев выросло плотное кольцо бойцов с винтовками наперевес.
Бросай оружие! Слезай с лошадей! — приказал я потерявшим рассудок белогвардейцам.
Тут же, допрашивая раненого офицера, я установил, что офицер по национальности осетин, является начальником разъезда от 2-й Терской дивизии корпуса Улагая. Но, что было еще интереснее, так это то, что 2-я Терская дивизия расположилась на привал в той же балке, где отдыхал наш корпус. Нас от противника, который тоже отдыхал, отделяло расстояние не более шестисот метров. Теперь мне стало понятно, чьих лошадей мы с Ковалевым приняли за трофейных.
Надо было действовать немедленно.
Я вызвал к себе начдивов и приказал им бесшумно построить дивизии. Через пятнадцать минут части корпуса были готовы к
/ОЛ и/о
выполнению боевой задачи. 6-и дивизии было приказано выити в тыл белых, отрезать им путь отхода на хутор Верхне-Яблочный, в юго-западном направлении и совместно с 4-й дивизией, которая должна охватить противника с северо-востока, атаковать его. Дивизии быстро двинулись в указанных им направлениях, и 2-я Терская дивизия, окруженная нашим корпусом, не успела еще проснуться, как была обезоружена. Лишь незначительной части белогвардейцев удалось спастись бегством.
Быстро разделавшись со 2-й Терской казачьей дивизией белых, корпус двинулся дальше, к станции Гремячей. Небольшой отдых поднял боевой дух бойцов. Они весело смеялись, рассказывая друг другу, как ловили не очухавшихся от сна белоказаков. Я вместе с начдивами, начальником штаба корпуса Погребовым ехал в голове колонны. Мы оживленно обсуждали дальнейший план действий корпуса и пришли к заключению, что прежде всего необходим хотя бы кратковременный отдых.
А отдых был возможен лишь при условии отхода корпуса за передний край обороны стрелковых соединений. Поэтому было принято решение в бой с противником больше не ввязываться, а отходить, прикрывшись с тыла арьергардом. Получив необходимые указания, начдивы направились в свои дивизии.