Первая кровь
Шрифт:
— Меня? Зачем? — моё удивление совсем не было наигранным. — Что ты ей там наговорила, женщина?
— Ой, да ну тебя, — а вот сейчас я увернулся от острого кулачка, потому что заранее просчитал её реакцию. — Ничего я ей не наговорила, ей этого не надо, у бабули опыт, которого у нас никогда не будет. Думаю, она тебя из окна увидела, когда мы с тобой тогда… ну… прощались.
Да, со стороны наше прощание выглядело достаточно забавно.
— Ну прощались и прощались, — я пожал плечами. — Мало ли как люди прощаются.
— У неё глаз наметанный
— А кто у нас бабушка?
Захаров уже снял своё «Обыкновенное чудо», так что я не удивился бы, если бы услышал в ответ, что бабушка у нас волшебница.
— Она в органах служила, всю войну прошла, два ранения и всё такое…
«Уж лучше бы бабушка была волшебницей», — с тоской подумал я. В этой Москве хоть кто-то не служил в органах? За прошедшую неделю я почему-то уверился, что мои догадки про место работы Михаила Сергеевича были верными.
— И этот человек заинтересовался скромным мной? — ядовито спросил я. — Извини, но не верю. Рассказывай дальше.
— Да нет никакого «дальше», — с каким-то отчаянием ответила Алла. — Молодой человек незнакомый, он целует любимую внученьку при расставании, водит машину — и при этом всего лишь первокурсник с какого-то левого института…
— Протестую, мой заборостроительный очень известен в определенных кругах!
— Протестуй сколько влезет, — парировала Алла. — Это не МГУ и не МГИМО, даже не рядом.
Да, мой институт расположен не на престижном юго-западе, а всего лишь в самом центре нашей столицы.
— Фиг бы с ними. И что с того?
— В общем, ей стало любопытно, кто ты такой. А если бабуле стало любопытно, то она с меня живой не слезет, пока я не удовлетворю её любопытство.
— Это всё хорошо, — констатировал я. — Только не понятно, каким тут боком я? Меня-то твоя бабушка не терроризирует.
— Это пока, — пообещала Алла. — А вот если ты откажешься от приглашения на её день рождения, то она обидится и начнет… как ты сказал? Терроризировать. Я слышала, как она с подружками обсуждала, кто из знакомых у них ещё служит.
Вот тут меня немного пробрало. Я был уверен, что Михаил Сергеевич, уважаемый, проявит какой-то интерес к моей персоне — не слишком явный, по линии своей службы и без официальных запросов. Впрочем, даже такой интерес может привести, например, к появлению в моем личном деле отметок, которые в каком-нибудь будущем могут повлиять на мою жизнь самым непредсказуемым образом. Ну а если подобный интерес реализует через своих знакомых из органов ещё и бабушка Аллы, то отметок будет уже две, и вот они могут привести к тому, что следующий новый год я встречу в горах солнечного Афганистана. Конечно, была надежда перекантоваться до тех благословенных времен, когда любым органам станет не до отметок в личных делах студентов — буквально через пару лет Горбачев найдет им много работы не по профилю. Но испытывать судьбу мне не хотелось.
— Да, серьезный подход. Что ж, пойдем сдаваться твой бабушке. Она хоть не жарит пионеров в печи
— Дурак! — Алла, кажется, серьезно обиделась за свою бабулю.
— Да шучу я. Показывай дорогу, Вергилий.
— Вергилий?
— Не бери в голову, — отмахнулся я. — Пойдем уже. Раньше сядем, раньше выйдем.
Я уже смирился с тем, что «За рубежом» меня сегодня не дождется. Но и затягивать знакомство с бабушкой я не хотел. У меня всё-таки скопилось в голове и в тетрадке слишком много информации, с которой нужно было поработать. Я собирался начать в субботу, но кто мне может запретить сделать это в пятницу?
Глава 9. Бабушки и дедушки
Сразу ехать к бабушке я наотрез отказался. Расспросив Аллу про привычки и быт старушки, заставил девушку сделать крюк на Кузнецкий. Мой бюджет похудел на очередные пять рублей, но зато я обзавелся подарком — небольшим багетом с видом неведомой мне улицы где-то на тлетворном Западе и тремя цветами, которые Алла опознала как лилии. Цветы были желто-красными и необычными, и я надеялся, что они способны удовлетворить самый взыскательный вкус.
А потом меня неприятно поразило, что неделю назад Алла меня обманула. Она не жила в том доме, в который забежала после нашего расставания; видимо, она там лишь подождала, пока мы с Виталиком не уедем, а потом пошла к своей любимой бабуле. Квартира же бабушки располагалась чуть дальше по Новоалексеевской — в третьей по счету одноподъездной «свечке», в панельном доме на четырнадцать этажей. В этом районе почти все дома были ведомственными и по индивидуальным проектам, а сейчас квартиры в них занимали сотрудники многочисленных советских учреждений. Я познакомился с окрестностями станции метро «Алексеевская» много позже, во втором десятилетии следующего века, когда контингент там уже радикально сменился.
Я резко остановился перед самым подъездом. Алла была вынуждена последовать моему примеру.
— Аллочка, — нежно начал я. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Что именно?
В этот момент Алла должна была невинно похлопать ресницами, но она ограничилась лишь нахальным взглядом.
— Ну, например, каким образом твоя бабуля сумела разглядеть меня из окна этого дома? Мы останавливались вон там, — я ткнул в направлении той, первой многоэтажки, — и то место отсюда не просматривается никак.
Я продолжал буравить её глазами. Она ещё пару мгновений выдерживала мой взгляд, а потом внезапно рассмеялась.
— Ох, ну ничего от тебя не скроешь! Только не думай, что это я сразу после прихода домой бросилась рассказывать бабуле, что имела волшебное свидание с невероятным молодым человеком, который произвел на меня неизгладимое впечатление, — она снова прыснула.
Мне стало обидно.
— А что не так? Вполне нормальное свидание было, мы даже на машине покатались.
— Как ты тогда сказал? Вот если бы нас возили, тогда да. А когда мы, то это не так интересно. Да и не свидание это было, даже не думай!