Первая мировая война

Гилберт Мартин

4 сентября при налете немецкой авиации на британский эвакогоспиталь погибли четверо американцев. Это были первые потери, которые понесла армия США во Франции. На следующий день два американских солдата, оба инженеры, погибли под обстрелом немецкой артиллерии, занимаясь ремонтом узкоколейки в Гузокуре, далеко от линии фронта. Американский аспект присутствовал и в победе британского флота 5 сентября, когда немецкая подводная лодка U-88 затонула, наткнувшись на британские мины у острова Терсхеллинг. В 1915 г. ее капитан Вальтер Швигер потопил лайнер «Лузитания», один из 49 кораблей, пострадавших от его торпед. За шесть недель до гибели он был награжден высшей немецкой наградой за храбрость – орденом «За заслуги» в знак признания его достижений, позволивших отправить на дно морское суда союзников общим водоизмещением 190 000 тонн. О 30 000-тонной «Лузитании», его крупнейшей добыче, упомянуто не было.

5 сентября на Западном фронте произошло событие, суть

которого стала известна лишь в 1991 г. в результате кропотливого детективного расследования, проведенного одним историком [199] . В бельгийском городке Кеммель за дезертирство был расстрелян солдат одного из батальонов «ливерпульских парней», рядовой Джеймс Смит. Он пошел в армию в 1910 г., в 1915-м воевал на Галлиполи. В 1916 г. направлен на Западный фронт, где его засыпало в траншее от разрыва немецкого снаряда. В том же году он был дважды осужден за нарушение воинской дисциплины и в качестве наказания лишился двух нашивок «За безупречную службу». В августе 1917 г. он дезертировал, был пойман и приговорен к смертной казни. В расстрельной команде, приводившей приговор в исполнение, был рядовой Ричард Бланделл, хорошо знавший Смита. После залпа оказалось, что Смит еще жив. Офицер, руководивший командой, должен был по традиции пристрелить Смита из своего револьвера, но не смог этого сделать. Он передал револьвер Бланделлу и приказал сделать выстрел. Бланделл выполнил приказ и в награду в тот же день получил десятидневное увольнение. Спустя семьдесят два года его сын слышал, как Бланделл на смертном одре твердил: «Что за способ получить увольнение, что за способ получить увольнение».

199

Этот историк – Грэм Мэддокс (Graham Maddocks), автор Liverpool Pals (L.: Leo Cooper, 1999. Р. 166–168). Подробности казни Смита опубликовали Джулиан Путковски (Julian Putkowski) и Джулиан Сайкс (Julian Sykes) в книге Shot at Dawn (1989). Авт.

6 сентября генерал Першинг перебазировал штаб Американского экспедиционного корпуса из Парижа в Шомон, ближе к месту наиболее вероятного театра военных действий американских войск. Подготовить его людей к боям оказалось трудной задачей. В этот день Пуанкаре приехал инспектировать американцев. Парадный плац в спешке и в темноте выбирал начальник штаба капитан Джордж К. Маршалл [200] . При утреннем свете он оказался неровным, развороченным, глинистым. На президента Франции это произвело неприятное впечатление, равно как и на Першинга, чьей задачей было превратить рекрутов в умелых солдат и чьим кредо были дисциплина и сообразительность. Усугубляя проблемы Першинга и союзников, военный министр Соединенных Штатов Ньютон Д. Бейкер настаивал, что американские войска не следует направлять на фронт, пока они не пройдут полный курс подготовки. Когда Клемансо, желавшему как можно скорее увидеть американские войска в действии, сказали, что они еще не готовы, он язвительно заметил, что это не вопрос готовности – никто никогда не будет полностью готов, – а вопрос помощи Франции, уже истощенной, обескровленной и нуждающейся в поддержке. Першинг понимал острые нужды своих союзников. 15 сентября он записал в дневнике: «Последние британские наступления, начавшиеся со второй половины июля, обошлись очень дорого, и британский дух уже не так силен, как два месяца назад».

200

Джордж Маршалл служил начальником штаба американской армии во Вторую мировую войну, с 1947 по 1949 г. был государственным секретарем США, создал План Маршалла для послевоенного восстановления Европы. Авт.

За шесть дней до этой мрачной записи Першинга в тыловом городке Этапль произошел неприятный инцидент. Находящиеся там на излечении британские солдаты оказались вынуждены проходить изнурительный двухнедельный курс переподготовки к ведению газовой войны и маршировок. Между солдатами и военной полицией города начали вспыхивать потасовки, волнения ширились, коменданта лагеря и десяток офицеров сбросили в реку. Однако вечером солдаты вернулись в лагерь и наутро возобновили подготовку. 12 сентября волнения, направленные против ненавистной военной полиции, продолжились. Было вызвано подкрепление, по тревоге подняли кавалерийскую бригаду. Но солдатам пошли на уступки, напряженность учебных занятий уменьшили, и восстановилось спокойствие. Британский «мятеж» затих сам собой. Однако когда в Этапле взбунтовались китайские рабочие, потребовавшие улучшения условий, их протест без сожаления и сочувствия был подавлен войсками.

Во время волнений в Этапле бригада русских войск, расположенная в Ла-Куртине, в трех

сотнях километров к югу от Парижа, выступила против грядущей отправки на Западный фронт. Подняв красный большевистский флаг, солдаты отказались идти в траншеи. 16 сентября их лагерь подвергся атаке со стороны другой русской бригады, сохранявшей верность Керенскому. Столкновение быстро стало известно как «бойня при Ла-Куртине». Потери с обеих сторон составили несколько сот человек. В предыдущий день в Петрограде Керенский объявил о создании республики. Он намеревался сохранить либеральные завоевания Февральской революции и увидеть, как Россия выйдет из войны новым демократическим государством. Но власть медленно и неумолимо перетекала в руки Петроградского Совета, заседания которого продолжались в Таврическом дворце.

Генерал Першинг, посетивший лагерь русских в Ла-Куртине, заметил, что это «отвратительнейшее и самое антисанитарное место, которое я когда-либо видел». О русских солдатах на Восточном фронте ходила шутка, которая могла бы быть смешной, если бы не значение русских неудач для западных союзников:

– Как далеко вчера отступили русские?

– На четырнадцать километров, и завтра еще отступят на столько же.

– Откуда ты знаешь?

– Это максимальное расстояние, которое может пройти усталый немец.

В тот день, когда начался мятеж русских в Ла-Куртине, взбунтовались и 500 египетских рабочих, которых союзники наняли для работы на складах Марселя. Они полагали, что работа в доках будет ограничена каким-то промежутком времени, но узнали, что их собираются держать там до конца войны, когда бы это ни произошло. Утром 16 сентября они отказались покидать свой лагерь. К ним были направлены британские и индийские войска. Под охраной индийской кавалерии их препроводили на работу. Вечером волнения продолжились. Один из рабочих, Мохаммед Ахмед, ударил британского офицера палкой так, что тот потерял сознание, выхватил у него винтовку со штыком, но был скручен тремя другими египтянами. Через двенадцать дней его осудили за «учинение беспорядков с намерением поднять мятеж», признали виновным и расстреляли.

16 сентября на Западном фронте произошел эпизод, который вызвал особое озлобление. Шел третий день локального наступления на Ипрском выступе, в районе Сен-Жюльена. Как написал домой Бернард Фрейберг, недавно получивший звание бригадного генерала, «16 сентября пилот одного из наших аэропланов, пролетавший низко над нейтральной полосой, заметил трех солдат в хаки, которые махали ему из воронки от снаряда. Один офицер в середине дня отправился туда и привел к нам этих солдат, которые показали под присягой, что утром после атаки они видели, как враги закололи штыками группу наших солдат, уже обезоруженных и взятых в плен. Они сказали, что вопли этих несчастных были ужасны».

20 сентября на Ипрском выступе британцы возобновили наступательные действия. Первый день оказался успешным. «Мы захватили все объекты согласно плану, – записал Фрейберг и добавил, вспоминая инцидент, произошедший четырьмя днями ранее: – Наши люди берут мало пленных. То, что произошло несколько дней назад, еще свежо в памяти». Сам Фрейберг опять был ранен. Пять осколков разорвавшегося снаряда вонзились в тело, в том числе в легкое и в бедро. Позже он вспоминал эвакопункт в Реми, куда его доставили. «Пули и осколки снарядов по возможности извлекают сразу же. В простых случаях используют рентген, и на теле делают метки карандашом, прежде чем отправить пациента в операционную, где приходится ждать в длинной очереди. В палатке одновременно работают восемь бригад хирургов. Как только с одним пациентом заканчивают, его уносят в сторону, все еще под наркозом, и на операционный стол кладут следующего, уже получившего наркоз. Я ждал в очереди, чтобы получить свою дозу, которую мне ввела женщина-врач».

Главной целью британцев оставался хребет Пасхендале, за которым простиралась, как считалось, менее сложная территория для развития наступления. Для овладения хребтом понадобилось семь недель, семь самых кошмарных недель в истории британских военных действий. В одной из стычек британский сержант У. Бурман саблей зарубил одиннадцать немцев в пулеметном гнезде. За свой подвиг он был удостоен Креста Виктории. Один американский кавалерист написал жене: «Немцы выпускают снаряды с газом, от которых начинает тошнить, а когда сдергиваешь маску, чтобы отплеваться, они выпускают снаряды со смертельным газом. Правда, хитро придумано?» [201]

201

Этим кавалеристом был капитан Джордж Паттон, впоследствии активнейший сторонник мобильной танковой войны. Во Вторую мировую войну был одним из ведущих генералов американского штаба, принимал активное участие в боевых действиях в Северной Африке, на Сицилии и в Северной Европе в 1943–1945 гг., заслужив прозвище «Наши кровь и кишки». Авт.