Первая мировая война
Шрифт:
В каждый день войны происходили инциденты, демонстрирующие, насколько узка грань между ранениями и смертью. Один немецкий сержант-пехотинец, раненный в руку шрапнелью под Верденом в 1916 г., в июле 1917 г. на Румынском фронте получил еще одно ранение в руку осколком снаряда, а осенью того же года был ранен в третий раз, причем тяжело. Ведя свой взвод через нейтральную полосу на румынские окопы, он наткнулся на румынского солдата, который открыл огонь с тридцати шагов. Пуля пробила ему грудь между аортой и сердцем и прошла насквозь в считаных миллиметрах от позвоночника. Обливаясь кровью, он смог вернуться в немецкие траншеи. Проведя четыре месяца в госпитале, он выразил желание стать летчиком, ему пошли навстречу, и в последние недели войны он уже участвовал в воздушных боях. Его звали Рудольф Гесс. С 1934 г. до своего драматического полета в Шотландию в 1941 г. он был заместителем Гитлера по партии и верным сторонником
В сентябре был ранен еще один будущий нацистский лидер. Иоахим Риббентроп, впоследствии посол Гитлера в Британии и министр иностранных дел Германии, три года воевал на Восточном и Западном фронтах. Он был награжден Железным крестом 1-й степени, в результате полученных ранений комиссован в звании лейтенанта.
Глава 19
Битва при Пасхендале, революция в России
В ходе Третьей битвы за Ипр немецким войскам приходилось еще хуже, чем британским. 26 сентября 1917 г., после первого дня наступления британцев на лес Полигон, Людендорф написал: «День тяжелых боев, и все обстоятельства складываются не в нашу пользу. Потери территории мы могли бы пережить, но сокращение боевой мощи вновь все усложняет».
В Британии начинали поднимать вопрос о нарастающем истощении. Хотя кое-где немцев удавалось потеснить на очередную сотню метров, человеческие потери росли. 27 сентября начальник Имперского Генерального штаба сэр Уильям Робертсон написал Хейгу: «Я признаю, что придерживаюсь этой тактики, потому что не вижу лучшего варианта, и даже не потому, что в ее пользу существуют хорошие доводы, на которые я мог бы опереться, а потому, что инстинкт подсказывает мне поступать таким образом». На следующий день Хейг записал в своем дневнике: «Враг пошатнулся». Это был его типичный аргумент в пользу продолжения действий.
В первые шесть дней октября удалось отбить пять последовательных немецких контратак и более 4000 атакующих были взяты в плен. К 5 октября в плену оказалось уже более 20 000 немцев. Однако такой результат был достигнут ценой огромных потерь: 162 768 человек убитыми и ранеными. Двое старших генералов Хейга, Пламер и Гоф, настоятельно призывали его прекратить наступление, но он не прислушался. 9 октября на 10-километровом участке фронта британское наступление возобновилось. Принимавший в нем участие Хью Куигли несколькими днями позже в письме из госпиталя домой написал, что «офицеры рассказывали нам обычную сказку про «легкую работу», и, возможно, она и оказалась бы легкой, если бы мы хорошо начали. Но, когда начался артобстрел, никто не знал, куда деваться, куда бежать – вправо или влево…».
Вместе с другими Куигли достиг своей первой цели – «кошмарного бруствера, усеянного трупами немцев». После этого его слегка контузило. «От одного зрелища меня чуть не вырвало. Сержант моего взвода, обратив внимание на странное положение шлема убитого офицера, съехавшего почти на нос, решил приподнять его. Оказалось, что верхней части головы просто нет. Все, что выше носа, было разнесено на атомы, превратилось в кашу из мозга, костей и мяса». Куигли добавил, что, не считая этого эпизода, «все остальное выглядело даже забавно. Представь, в какое возбуждение приходит человек, подвергающийся серьезной опасности. Я совершенно забыл, что снаряды предназначены для того, чтобы убивать, а не создавать оригинальные световые эффекты». Какое-то время он воспринимал артиллерийский огонь, «наш и немецкий, как своего рода развлечение – полное безумие, если угодно». Безумное состояние быстро прошло. Один из солдат его взвода, нагрузившись пятью сотнями патронов, «повел себя как храбрец, побежал вперед, подавал нам сигналы и вообще вел себя, как на мирном параде. Последнее, что я видел, – две его руки, распростертые на земле, и рот, залитый кровью. Тело и ноги уже утонули в воронке от снаряда, полной воды».
Затем немцы предприняли мощный артиллерийский обстрел, используя химические и бризантные снаряды. «Казалось, перед нами по земле ползет огонь», – писал Куигли. По мере продвижения вперед «солдаты возникали, как кошмарные видения, словно из огненной стены». Поблизости от атакующих разрывались британские снаряды. «Но когда дым и грязь рассеивались, оказывалось, что все на месте, грязные, но невредимые. Размокшая под дождем глина глотала падающие снаряды, шрапнель в ней вязла, не причиняя вреда». В этот момент рядом с ними разорвался немецкий снаряд. «Солдат позади меня с ужасным воплем обхватил голову руками. У него лопнули барабанные перепонки, он оглох». Затем и сам Куигли попал под огонь немецких пулеметчиков и был ранен. «Меня вчетвером тащили на носилках по Пасхендальской дороге, по дикой, изрытой воронками местности, усеянной фрагментами трупов, расчлененных взрывами снарядов. Одну картину я запомнил отчетливо: немецкий пленный с бледным лицом, ухаживающий за еще более бледным «камеронцем» [202] ,
202
«Камеронец» – солдат шотландского Камероновского полка, формировавшегося из последователей шотландского проповедника Р. Камерона.
Чтобы дотащить носилки по грязи и кое-где брошенным мосткам на расстояние до полутора километров до ближайших перевязочных пунктов, порой требовалось до шестнадцати человек.
12 октября союзные войска уже подошли к хребту Пасхендале, но ливни превратили поля в жидкую грязь. Немцы несли такие тяжелые потери, что Людендорф был вынужден перебросить во Фландрию двенадцать дивизий, направлявшихся на Итальянский фронт. Шли проливные дожди, солдаты утопали в грязи, и 13 октября Хейг прекратил наступление, которое должно было закончиться взятием Пасхендале. Один британский генерал лаконично заметил: «Грязь останавливает операцию во Фландрии. Снег останавливает операцию в Италии». За последние пять дней битвы за Пасхендале австралийские войска, подошедшие к окраине деревни, потеряли 130 офицеров и более 2000 солдат убитыми, более 8000 ранеными. Среди погибших было много раненых, упавших и утонувших в грязи.
Союзники были довольны результатами Третьей битвы при Ипре больше, чем при Сомме. С меньшими потерями удалось отвоевать больше территории. Потери составили в целом 244 897 человек, из них около 66 000 убитыми [203] , Третья битва при Ипре нанесла тяжелый удар по моральному духу и боеспособности немцев. В этом регионе они потеряли до 400 000 убитыми и ранеными – почти вдвое больше, чем британцы. Генерал фон Куль, начальник штаба Фландрского фронта, позже охарактеризовал сражение, кульминацией которого стала битва за Пасхендале, как «величайшую пытку мировой войны» и добавил: «Ни одна дивизия не могла продержаться в этом аду более двух недель».
203
На Сомме число убитых и раненых составило 419 654 человека, хотя в официальной британской истории сказано: «Подсчитать точное количество потерь не представлялось возможным». Авт.
Американские войска все еще проходили подготовку; число их увеличивалось медленнее, чем хотелось Першингу, программа поставок пробуксовывала, поскольку американцам самим приходилось возводить портовые сооружения. 3 октября Першинг появился с инспекцией в 1-й дивизии. Ее командир, майор Теодор Рузвельт-младший, сын бывшего президента Соединенных Штатов, решил продемонстрировать ему атаку на неприятельские траншеи. Когда Першинг громко возмутился некомпетентностью, как ему показалось, старших офицеров, комментировавших эту демонстрацию, вмешался капитан Джордж Маршалл, пояснив некоторые трудности в организации боевой подготовки. Все было не совсем благополучно с армией, которой вскоре предстояло нести тяжкую ношу боевых действий. «Боюсь, у нас есть несколько генералов, – написал Першинг на следующий день военному министру Ньютону Бейкеру, – которые не обладают ни опытом, ни энергией, ни агрессивным духом, чтобы подготовить наши войска или управлять ими в тех боевых условиях, которые складываются на сегодняшний день».
На море дела союзников шли с переменным успехом. 2 октября на Балтике русский флот отказался подчиняться приказам Временного правительства, тем самым дав возможность немцам начать строить планы по захвату двух крупных островов в Рижском заливе – Хийумаа и Сааремаа. Немцы направили воинские транспорты с десантом. Экипаж русского минного заградителя «Припять» отказался выставлять мины. Тем временем в Атлантике и на Средиземном море введение системы конвоев давало хорошие результаты, и в сентябре потери торговых судов оказались самыми низкими за год. Всего 159 судов британцев, союзников и нейтральных стран затонуло, но в экипажах британских судов погибло 293 человека – это большие потери. На суше союзные державы переживали неудачные дни. К началу октября на фронтах на Изонцо и в Трентино уже насчитывалось 70 000 дезертиров из итальянских частей. В Палестине турецкая секретная полиция выследила еврейскую шпионскую сеть, работавшую на британцев, и захватила одного из ее лидеров – Сару Ааронсон. Четверо суток ее пытали, но она ничего не сказала, а 5 октября покончила с собой.