Первая мировая война
Шрифт:
Весь день 23 августа британцы старались удержать позиции. Они гордились тем, что их было чуть менее 36 000, то есть всего на четыре тысячи больше, чем солдат, сражавшихся в 1815 г. при Ватерлоо под командованием Веллингтона, в последний раз, когда британская армия участвовала в боях в континентальной Европе. Немцев поразило, как упорно держался противник даже под шквальным артиллерийским обстрелом. «Мы бы сильно ошиблись, вообразив, что нам удалось сломить англичан. Они встретили нас прицельным огнем». От усмешки, с которой несколько дней назад Вальтер Блюм думал о британских солдатах, не осталось и следа: «Куда ни взглянешь, везде лежали убитые. Раненые бились в конвульсиях, страшно стонали, истекали кровью. Видно, чертовы англичане все же кое-что смыслят в войне».
Через две недели после той битвы родилась легенда об ангеле, явившемся верхом на «традиционном белом коне, во всем белом и с огненным мечом в руках» и
На местном кладбище в Монсе похоронено 330 британских солдат, павших в бою 23 августа [25] . В тот день Британия понесла большие потери: было убито и ранено 1600 солдат, тела некоторых найти не удалось. Французам и бельгийцам после беспощадного боя также пришлось отступить. Французы попытались пройти через Арденнский лес. 7-й французский армейский корпус, чью артиллерию захватили немцы, бежал, не сделав ни единого выстрела, и остановился только на позициях, откуда накануне начал наступление. 13-летний школьник в баварском городе Ландсхут записал в дневнике: «Весь город украшен флагами. Вряд ли французы и бельгийцы думали, что их разгромят так быстро». Звали школьника Генрих Гиммлер.
25
Не прошло и четырех лет, как в воскресенье 10 ноября 1918 г. на окраинах Монса снова начался артиллерийский обстрел. На этот раз с немцами сражались канадские войска, бой продолжался всю ночь, а на рассвете того дня, когда было заключено перемирие, освободители вошли в Монс. На том же городском кладбище, где лежат британцы, погибшие в самом начале войны, похоронено и 57 канадцев, один из которых пал в бою в последний день боевых действий. Авт.
Впрочем, 23 августа немцам удалось разгромить не все французские части. В Оне, где немецкая армия переправилась через Мёз, оказавшись всего лишь в полутора километрах к западу от Динана, генерал Манжен, командовавший резервной бригадой, выдвинулся вперед с двумя пехотными батальонами и кавалерийским полком и после серии штыковых атак выбил врага из деревни.
23 августа, когда сэр Джон Френч узнал, что 5-я армия Ланрезака вынуждена отступить ввиду неизбежного падения Намюра, его первым порывом было удержать свои позиции. «Я всеми силами постараюсь отразить наступление на территории, которые мы занимаем в настоящее время, – сообщил он вечером одному из командиров, – а вы ночью сделаете все, чтобы закрепиться на позиции». Но отражать наступление было уже слишком поздно и рискованно. Понимая, что после отхода Ланрезака пути к отступлению могут быть отрезаны, сэр Джон Френч в полночь отдал Британскому экспедиционному корпусу приказ отступить.
24 и 25 августа Британский экспедиционный корпус двигался на юг от Монса к французской границе. «Сбившиеся с ног солдаты больше походили на призраков, чем на живых людей, – писал один из очевидцев. – Уже не осознавая происходящее, они продолжали идти под влиянием дисциплины и из чувства долга». 24 августа перестрелка к югу от Монса стала ярким примером того, что сейчас называют «огнем по своим»: немецкие войска, достигнув британских окопов, попали под обстрел собственной артиллерии.
Когда Британский экспедиционный корпус начал отступление, сэр Джон Френч получил известие о сдаче Намюра, последней обороняемой бельгийцами крепости. Памятуя злополучное отступление сэра Джона Мура к Ла-Корунье в 1808 г., он отдал приказ немедленно организовать оборону порта Гавр более чем в 320 километрах к юго-западу. При обсуждении его приказа в Лондоне возникли опасения, что не удастся удержать даже Гавр и необходимо укреплять Сен-Назер на берегу Атлантики, в 643 километрах от линии фронта. Теперь уже боялись, что война действительно закончится до Рождества – победой Германии. Черчилль, встретившись с лордом Китченером вскоре после известий о падении Намюра, писал: «Держался он вполне спокойно, но я все понял по его лицу: оно побледнело и было искажено, словно от удара».
25 августа в британских газетах появились сообщения о битве при Монсе. «Сражение обернулось для союзников едва ли не катастрофой», – писала Times. Прозвучал и страшный прогноз: «Вчера пришли дурные известия, но мы боимся, что этим дело не кончится». Утром 26 августа на поле боя генерал Алленби, командовавший кавалерией, выразил опасение, что экспедиционный корпус попадет в окружение, как произошло в 1870 г. с французской армией при Седане, если не продолжит отступление на юг. Смит-Дорриен возразил, что люди валятся с ног от усталости. «Тогда я не думаю, что вам удастся спастись», – сказал Алленби, на что Смит-Дорриен ответил: «Будем бороться до конца». Начальник штаба британских экспедиционных сил почувствовал себя дурно, узнав, что люди готовы подняться против превосходящих сил противника» [26] .
26
Это был сэр Арчибальд Вольф (англ. wolf – волк) Мюррей, позже известный как «баран» Мюррей. Авт.
Последовала ужасная битва при Ле-Като. На стороне немцев был численный перевес, как и значительное превосходство в технике, особенно в пулеметах. Но британцы сражались так, что немцы невольно переоценили их силы. После боя, который продолжался достаточно долго для того, чтобы позволить тысячам солдат осуществить организованное отступление, отход британских войск продолжился. Крайняя усталость солдат и офицеров бросалась в глаза. Самого Алленби, измученного до последней степени, один из штабных офицеров застал в полном отчаянии и упадке сил, когда тот обхватил голову руками и уперся локтями в колени.
Один британский батальон, истощенный в битве при Ле-Като, отступил в Сен-Кантен для перегруппировки. Командир батальона, подполковник Джон Элкингтон, уступил настояниям мэра и подписал документ о капитуляции на случай, если немцы войдут в город прежде, чем солдаты будут готовы принять бой. Мэр настоял на этом, не желая превращать Сен-Кантен в поле битвы. В тот день немцы не вошли в город, и батальон Элкингтона присоединился к основным британским силам, но акт о капитуляции был обнародован. Элкингтон предстал перед военным трибуналом и был уволен из армии. Чтобы доказать свое желание сражаться, он присоединился к французскому Иностранному легиону.
Среди британских солдат, погибших 27 августа, был и лейтенант Кэрол Одри, чей брат 79 лет спустя вспоминал: «Отец считал, что он пошел в армию из честолюбия, и смирился с мыслью об опасности, которую осознавал еще за три недели до начала сражений. И все же, когда 27 августа брат погиб, отец был потрясен его смертью. Ведь они с Кэролом всегда все делали вместе» [27] . Все последующие четыре года войны европейцам предстояло ежедневно страшиться телеграммы о потере сына, брата или мужа. Изо дня в день те, кто просматривал списки убитых, раненых и пропавших без вести, знали, что могут найти в них родственника, друга или любимого.
27
Брат Кэрола Одри, преподобный Уилберт Вире Одри, после Второй мировой войны приобрел известность и состояние как создатель детской книги «Танк-паровоз Томаса» (Thomas the Tank Engin). Авт.
Всем, кто сражался 27 августа, запомнилось, насколько изнурены были солдаты. Один из очевидцев вспоминал: «Офицеры подгоняли сержантов, и те собирали солдат, которые поспешно, плохо соображая, что делают, кое-как собрались в колонну. Когда колонна тронулась, и рядовые, и те, кто их подгонял, дремали в седлах, пехота брела шатаясь как во сне, все мучились от холода и голода, но, повинуясь волшебной силе дисциплины, едва переставляли ноги».
Едва переставляли ноги, но продолжали драться: немецкий лейтенант Вальтер Блюм рассказывал о двух британских офицерах и двадцати пяти пехотинцах, которые оказались отрезанными от своего батальона и сражались против превосходящих сил противника. Четверо из них погибли: этих четырех взяли в плен. Блюм, видевший последствия сражения, писал: «По дороге в подлеске мы наткнулись на английского солдата с расколотым черепом, затем на другого со штыком в груди». Поль Маз, наблюдавший отступление с другой стороны, стал свидетелем последнего этапа схватки британцев с немецким кавалерийским формированием. «Несколько немцев прятались в стогах, воткнув пики и сабли в сено, и я услышал жуткие крики. Лошади обезумели не меньше людей, которые показывали друг другу капающую с клинков кровь. Некоторые что-то собирали на память. Я подхватил раненого немецкого драгуна, которого рвало неспелым крыжовником. Из груди у него торчала сабля. На ломаном английском он сказал мне, что двадцать дней назад уволился из отеля «Риц» в Лондоне, где служил официантом».