Первая мировая война
Шрифт:
Для Людендорфа перевод штаба в Ковно имел не только военное значение. До войны в Германии зрело недовольство тем, что русские вытеснили ее из Прибалтики. Теперь утраченные позиции могли быть восстановлены. «Население, представляющее собой пеструю смесь разных народов, так и не сформировало собственную культуру и, предоставленное самому себе, не способно сопротивляться влиянию Польши». Людендорф предлагал, чтобы после войны Литва и Курляндия управлялись немецким принцем и колонизировались немецкими крестьянами. Польша, которая была игрушкой своих соседей, станет «более или менее независимым государством под управлением Германии».
Германизация захваченных территорий на востоке началась без
На море продолжались атаки немецких подводных лодок. 19 сентября, когда немецкая субмарина потопила британский военный транспорт «Рамазан», в Эгейском море утонули 311 индийских солдат; месяц спустя погибли 140 британских солдат – немецкая подводная лодка отправила на дно транспорт «Маркет». Однако самой серьезной потерей на море той осенью стала гибель 672 немецких моряков на корабле «Принц Адальберт», который британская подводная лодка торпедировала на Балтике; выжили только три человека. 27 сентября в итальянском порту Бриндизи австрийские диверсанты пустили на дно итальянский линкор «Бенедетто Брин»; погибли 456 моряков.
22 сентября немцы в тылу своих войск расстреляли четырех жителей Лилля, которые помогли британским военнопленным перейти линию фронта и добраться до своих. В России зревшее в армии недовольство проявлялось при любом удобном случае. 24 сентября в Петрограде пятьсот резервистов напали на участок полиции на железнодорожном вокзале, протестуя против роспуска Государственной думы. Протесты также вспыхнули в глубоком тылу, в Ростове-на-Дону и в Астрахани. Пять дней спустя в Орше взбунтовались 2500 выздоравливающих солдат. Раненые подняли голос против войны, на которую должны были вернуться после выздоровления.
Известия о беспорядках еще больше омрачили обстановку. В белорусском селе Чертовичи английская медсестра Флоренс Фармборо, служившая в русской армии, так описывала в дневнике предыдущие несколько дней: «Новости, которые дошли до нас из России, совсем нерадостные; слухи о внутренних беспорядках долетели до нас, словно принесенные злыми духами. Говорят, не хватает хлеба; в некоторых районах возникла угроза массового голода. Тысячи беженцев скапливаются в городах, и вместе с ними приходят болезни и преступность».
Глава 11
Неудачи Антанты продолжаются
25 сентября 1915 г., через две недели после завершения Циммервальдской конференции, где прозвучал призыв начать «борьбу за мир без аннексий и контрибуций», на Западном фронте началось наступление союзников, предпринятое для облегчения положения русской армии на Восточном фронте. Нужды любого из союзников, находящихся в опасности, нельзя было игнорировать: поражение России позволило бы Германии перебросить с востока огромные силы для борьбы с Францией и Британией.
Наступление началось по двум направлениям. Французы атаковали линию немецкой обороны в Шампани, британцы – в Лосе. Об этом французы с британцами договорились еще в июле, на конференциях в Кале и Шантийи. Французы атаковали на линии фронта шириной 25
25 сентября американский доброволец французского Иностранного легиона, поэт Алан Сигер, в ожидании приказа о наступлении в Шампани с энтузиазмом писал домой: «Мечтаю в неудержимом порыве дойти до самой Эны. Это будет величайший момент в моей жизни». Другой американский доброволец, 19-летний Эдмон Жене (прапраправнук гражданина Жене, которого революционная Франция в 1792 г. направила в Америку в качестве своего представителя; он остался жить в штате Нью-Йорк), тоже в тот день написал домой. Он рассказал родителям о немецких военнопленных, встреченных им по пути на фронт: «Некоторые из них, простые парни от шестнадцати до двадцати, в жутком состоянии. Окровавленные, в лохмотьях, с огнестрельными и штыковыми ранами, они представляли жалкое зрелище. Многие рыдали, обхватив за шею своих товарищей». Ближе к линии фронта Жене увидел «одного бедолагу, который, похоже, совершенно ослеп, потому что наткнулся на колючую проволоку и мучительно пытался из нее выбраться».
28 сентября Жене и пятьсот его друзей-легионеров приняли участие в атаке на ферму Наварен, немецкий укрепленный пункт к востоку от Реймса. Три сотни из них были убиты и ранены. Жене и Сигер остались в живых. Среди погибших оказался выпускник Гарварда 1912 г. Генри Уэстон Фарнсуорт, который сразу же по окончании университета отправился на Первую балканскую войну военным корреспондентом, а когда разразилась война в Европе, поспешил принять в ней участие. В Иностранном легионе Фарнсуорта забавляло разнообразие персонажей. Он рассказывал родителям об «оксфордском студенте с Фиджи, черном как чернила», «датчанине ростом за метр восемьдесят», «другом датчанине, очень маленьком и юном», «швейцарском плотнике, родившемся и выросшем в Альпах, который, если налить ему пол-литра деревенского вина, поет гораздо лучше звезд комической оперы», и «бригадире Мусоргском, потомке двоюродного брата русского композитора». Имена большинства из погибших 28 сентября забыты. Фарнсуорт запомнился потому, что сохранились его письма родителям [96] .
96
Его родители подарили Мемориальной библиотеке Уайденера в Гарварде «зал Фарнсуорта» и обеспечили его книгами, картинами и мебелью, чтобы люди «неспешно читали обычные книги, которые любил Генри Фарнсуорт». Авт.
В сражении за ферму Наварен получил тяжелое ранение легионер Джон Элкингтон, британский офицер, который годом ранее был предан военному суду и уволен из армии за «документ о капитуляции». За храбрость, проявленную в бою, французы наградили его Военной медалью и Военным крестом. Когда в Лондоне узнали об этом, по личной инициативе короля Георга V ему вернули звание офицера британской армии.
В то время как французы сражались в Шампани, британцы предприняли наступление у Лоса. Сначала полоса фронта шириной 10 километров подверглась интенсивному артобстрелу. Британцы впервые применили отравляющий газ, разрядив за нейтральной полосой 5243 газовых баллона, содержавших 150 тонн хлора. От непосредственного воздействия газа погибло 600 немецких солдат. На одном участке британцам удалось продвинуться на четыре километра. Впереди одного из наступающих батальонов по нейтральной полосе шел солдат, жонглировавший футбольным мячом.