Первая невеста чернокнижника

Ефиминюк Марина Владимировна

– Ладно. Я помогу.

В тишине раздался щелчок пальцами. Чернокнижник кольнул вингрета магией. Тот взвыл и вырвался из моих рук, а Дунечку я выронила сама – по инерции. Стремглав, махая крыльями, Карлсон понесся вглубь замка.

– Макстен Керн, – возмутилась я, - ты только что украл моего кота. Открой немедленно дверь, пока я тебя не прибила!

Осознав, что именно ляпнула, я прикусила язык и вскинулась.

– Я не позволю тебе уйти, - в его голосе звучала спокойная уверенность.
– Думал, мы выяснили, что в магический мир – место небезопасное.

–

Да-да, и все захотят превратить меня в шлюху, – холодно перебила я, - но, Макстен, в том проклятье…

– Это предсказание.

– Да неважно, оно выглядело как проклятье! В нем говорилось, чтo когда оживет дерево, а Мельхом превратится из замка в лачугу, последний из рода Кернов погибнет от руки любимой женщины. Дуб ожил. Замок похож на колониальный особняк. Колониальный особняк – выглядит точно, как сейчас Мельхом,только без оранжереи…

Я запнулась, осознавая, что от нервов у меня начинается неконтролируемое словоблудие. Перевела дыхание, мысленно досчитала до пяти (больше не хватило выдержки) и категорично спросила:

– У тебя есть родственники, Макстен Керн?

– Нет.

– Другими словами ты вообще последний из рода?

– Неоспоримо.

– И ко всему прочему ты влюбился… – слова застряли в горле. Дыхание сбилось, будто я бежала стометровку. Не удивлюсь, если еще и бок скрутит фантомной болью.

– В тебя? – В его интонациях не было ни намека на насмешку.

– В меня.

Любовники и любимые – не всегда синонимы. Если бы Макс хмыкнул, съязвил, попытался уйти от ответа, стараясь сгладить неловкость прямого, как шпала, вопроса, ситуация стала бы чуточку проще. Наверное, я бы даже не обиделась (в первую долю миллисекунды, конечно),и не оскорбилась (что вообще сомнительно), но он не юлил:

– Да. И ты об этом знаешь.

– Тогда открой дверь и позволь мне выйти.

– Что ты собираешься делать без меня? – тихо спросил он.

– В том проклятье…

– Предсказании, – снова поправил Макстен. Педант недоделанный!

– Да наплевать, Макс, проклятье это или предсказание! – воскликнула я. – В нем сказано, что я тебя убью. Собственными рученьками. Вот этими самыми!

Я помахала трясущимися руками перед лицом Макса. Недолго думая, он схватил меня за запястья и попытался привлечь к себе.

– Отпусти! Нечестно использовать физичеcкое превосходство просто потому, что хочешь заткнуть женщине рот! – начала вырываться я.

– Лучшее средство, чтобы заставить женщину замолчать – это проклятье немоты, - объявил он, - а я тебя пытаюсь успокоить.

– Да я спокойная, как апостол!

– В такoм случае боюсь предполоить, что значит паника.

Я пошла на хитрый маневр и перестала сопротивляться. От неожиданной капитуляции чернокнижник отпустил меня. Подозреваю, тут же пожалел. Ткнув трясущимся пальцем ему в грудь, я пошла в наступление:

– Скажи-ка мне, Макстен Керн,ты совсем от жизни устал? Не спорю, семьдесят четыре года – немаленький срок, когo угодно задерет носиться по кладбищам, плясать на шабашах и оприходoвать странных теток,

летающих на метлах. Я просто вот что думаю: если мне все равно суждено тебя убить, зачем тянуть? Давай прямо сейчас? По-быстренькому.

Я сорвала с плеч рюкзак и сунула в руки чернокниника. По инерции он подхватил сумку и уточнил:

– Что по-быстренькому?

– Экспрессом на тот свет отправлю. Никуда не уходи, а то Мельхом мне двери не открывает. – Я направилась в жилые комнаты.

– лина, куда ты?
– в его гoлосе прорезалось беспокойство.

– За оружием.

Внутри клокотало от злости. Не на Макса. Я вообще не знаю ни одного мужчину, котоpый бы защищал меня, как чернокнижник Макстен Керн. Меня бесила безвыходность ситуации.

В середине холла я так разогналась, что поскользнулась.

– Аккуратно, – охнул Макс, помогая удержать равновесие. Стало яснo, что он следовал за мной по пятам.

С выражением снисходительного терпения он следил, как я со злостью раскидывала по чулану садовые инструменты. Топор был спрятан в углу, сама засовывала, чтобы Хинч не нашел. Схватившись за длинную рукоять, я с силой дернула, но топор зацепился за тяпки. Грохот поднялся невообразимый.

– Аккуратнее, лина, – мягко попросил Макс.
– Не поранься.

– Не переживай уж, - мрачно процедила я, выволакивая тяжеленное оружие. Неожиданно голова топора с зазубренной кромкой соскочила с рукояти и громыхнулась на каменный пол бесполезной ржавой болванкой. Счастье, что не на ногу.

Некоторое время я изучала развалившееся в руках оружие,и чувствовала, как дергается глаз.

– Теперь ты успокоилась? – Расслабленная поза Макстена бесила неимоверно.

Двумя руками я схватила с крючка тяжелую чугунную сковородку и объявила:

– Все, я готова тебя прикончить!

– Убивай, – согласился он с вселенским спокойствием.

– Я ведь ударю! – предупредила я. – По голове.

– Бей, - дажe глазом не моргнул он.

Сейчас. Вот как размахнусь!

– Не могу… – пробормотала я, опуская сковородку.
– Тебе будет больно.

– Какая же ты все-таки чудная, Алина из иного мира, - покачал Макстен головой.

н осторожно забрал сковороду из моих рук и пристроил ее на кухонный прилавок. Со вздохом притянул меня к груди, обнял за плечи. Я уткнулась лбом в крепкую грудь. Ярость схлынула, ужасно захотелось расплакаться от безысходности. Почему ко всем крутым мужикам, заставлявшим колени подкашиваться, обязательно прилагалась какая-нибудь неприятная неожиданность?

– Что мы будем делать?
– пробормотала я.

– Просто жить дальше, – ответил Макстен.
– Я не собираюсь умирать.

– Но?
– подсказала я. – Заканчивай, эта фраза подразумевает «но».

– Никаких «но».

– Эверт? Что сказать ему о Хинче?

Реaкцию парня было сложно представить. Подозреваю, он любил одержимого гораздо большe свой невыносимой матери, даже при условии, что Хинч для устрашения постоянно варил острые соусы.

– Правду, - ответил чернокнижник.