Первая невеста чернокнижника

Ефиминюк Марина Владимировна

– Похоже, вы их знаете, - сухим голосом резюмировал прислужник.

– Это пионы, – объяснила я.
– У бабушки дача ими засажена.

– И вы их тоже любите?

– Да, - усмехнулась я. – Очень.

– Какие могут быть сомненья, – пробормотал Хинч, не скрывая недовольства тем, что Мельхом притащил в его оранжерею неведомые чужеродные магическому миру растения.

– Вы хотели, чтобы я вам помогла, – выпрямилась я.
– Что надо сделать?

– Подрезать побеги мавы, но в одни руки боюсь поломать стебли, - неопределенно кивнул он.

Мава представляла собой высоченный куст с густой

листвой, закрытыми цветочными бутонами и длинными, как иглы, шипами (розы нервно косятся из угла). Хинч вручил мне секатор, а сам осторожно поднимал листья и указывал, где именно отрезать. Сок у растения оказался красный, как кровь. Он капал густыми каплями на платье, оставался на коже. Зрелище, мягко говоря, было жутковатым. Казалось, что я режу острыми лезвиями человеческую плоть, а не мясистые сочные листья растения.

– Маву еще называют «кровавым цветком», – пояснил Хинч. – Из-за цвета сока.

– Справедливо, - хмыкнула я, с грустью вспоминая пионы. Хотелось срезать большой букет, спрятать воспоминания о доме в комнате и никому не показывать.

– Хозяину заказали поймать умертвие проклятой девственницы, - произнес Хинч.
– Знаете, что делают колдуны, чтобы справиться с умертвием? Пьют кровь животных, разбавленную соком мавы. Магия закипает и кажется неисчерпаемой.

– Для чего вы это мне раcсказываете?
– не удержалась я.

– Не надо тревожиться за него, Алина, – едва заметно улыбнулся Хинч.
– Сейчас Макстен Керн – самый опасный хищник в магическом мире.

– Ладно, - мне стало совестно, что я нарычала на прислужника. – Спасибо, Хинч.

– Не за что.

н наклонился, чтобы собрать листья, но немедленно схватился за поясницу и замер. Как представила, что потащу скрученного в бублик прислужника из оранжереи, так нехoрошо сделалось.

– Хинч, не наклояйтесь, у вас спина прострелена! – Я бухнулась на корточки и поспешно принялась собирать листья,измазанные в кровавом соке. – Сейчас все сгребем шустренько.

Шустренько не получилось, потому что иголка, украшавшая один из обрезанных побегов, впилась мне в палец. Надеюсь, что нежные цветы оранжереи не испытали культурного шока от нецензурного слова, подлетевшего к стеклянной крыше их общего дома. инч даже бровью не повел,только спросил:

– Больно?

– Хинч, почему мне кажется, что вы ехидничаете? – промычала я и проверила ранку на свет. Сок мавы въелся в кожу, и пальцы выглядели перепачканными засохшей кровью.

– Вам дать платок? – любезно предложил прислужник и вытащил из кармана наглаженный чистенький платок с черной пентаграммoй во весь лоскут.

– Какие у вас атмосферные аксессуары, – фыркнула я, не отказываясь от посильной помощи. Замотала сразу четыре пальца, но пока убирала листья, повязку благополучно потеряла.

Отмывалаcь мава ничуть не лучше настоящей крови! Вымазанное платье пришлось выбросить, а чтобы оттереть руки я истратила половину флакона мыльного раствора. И каждую минуту вынужденных постирушек «добрым словом» поминала прислужника. Нельзя было просто сказать: Макс под допингом, не коси глазом, не дрожи губой – он почти неуязвим? Нет, ведь! Устроил урок ботаники!

К середине ночи ни непобедимый чернокнижник, ни его ученик не появились. Я сидела в библиoтеке, тщeтно пыталась читать, но постоянно поглядывала в окно,

будто парочка должна была влететь в замок, а не войти через магическую дверь. Неожиданно в тишине кто-то зашептал, неразборчиво и очень жутко. Я резко обернулась, пытаясь отыскать источник неприятно шипения. Библиотека пустовала. Стеллажи утопали в глубоких тенях.

– Мельхом, зажги верхние огни! – громко проговорила я и добавила: – Пожалуйста.

Огни мне не зажгли даже при наличии волшебногo слова. В полутьме от гримуара на деревянной подставке, похожей на пюпитр,исходило слабое розоватое свечение.

– Я знаю… знаю ответ… скоро спросишь… – летел потусторонний шепоток от закрытой колдовской книги.
– Открой… ответ…

В гробу я видела эти ваши демонические шуточки!

Недолго думая, соскочила с кушетки и сбежала из библиотеки. Лучше почитать в комнате под одеялом и при полной иллюминации. сли, конечно демон пожелает зажечь светильники, но пока никакого желания он не проявлял. Ни в холле, ни на лестнице света не было. Странному энергетическому кризису в демоническом замке логического объяснения не находилось. Разве что Мельхом дрых без задних ног, как наевшийся мяса вингрет.

– Мельхом, зажги огни, - попросила я, стоя у подножья лестницы. – Не вредничай.

Неохотно мигнул ночник, плеснувший в темноту толику жиденького света. На стене нарисовалась тень, похожая на корону, на ступеньках появился тусклый серебристый круг.

– Мельхом, потуши огни, - раздался резкий приказ чернокнижника.

Я порывисто оглянулась и неожиданно оказалась сметена в объятия. Даже пискнуть не успела, как мужчина завладел моими губами. Поцелуй был жесткий, яростный и меньше всего напоминал утонченную ласку. От Макстена пахло кровью, пепелищем, сладким ароматом сока мавы и терпким, мускусным запахом разгоряченного мужского тела. В первое мгновение я опешила от неожиданно яростного вступления. Позволила оттеснить себя к стене. Уверенной рукой, не ожидая согласия, он задрал мне юбку, заставил закинуть ногу на пояс и втиснулся напряженным пахом.

– Если Эверт увидит?
– пробормотала я. Мелкие поцелуи протанцевали по моей шее, зубы сжались на мочке уха. Дыхание оборвалось. Уверена, завтра в зеркале над кроватью я увижу, что шея покрыта темными метками.

– Вряд ли сегодня Эверт вернется в замок, – прошептал Макс, обводя языком ушную раковину. Странная ласка, непривычная, даже не человеческая – скорее звериная.

Он отcтранился, не разрывая зрительного контакта и тяжело дыша, одной рукой начал расстегивать штаны, пальцы другой впивались в мое бедро. Скорее всего, до синяков.

Неотрывно я смотрела в знакомее и одновременно незнакомое лицо. Самый опасный хищник магического мира, что с тобой делает эликсир из крови и сока мавы? Отключает рассудок, обнажает инстинкты? Но страшно не было. Подсознательно я понимала, что все происходящее – просто ещё один вид любовной игры, дикой, необузданной и незнакомой, но все-таки игры. Бешеный огонек в глазах незнакомца, пахнущего кровью и соком мавы, потухнет,и Макс снова превратится в мужчину, спасавшего мне жизнь, пощадившего крылатого кота и даже облезлую курицу. И я хотела всего, что он захотел бы дать. Можно крупным oптом. Даже боль. Выгнула спину, до темноты в глазах желая первого резкого проникновения...