Первая раса. Высоко над радугой
Шрифт:
– Вы знаете, что это?
– Это чётки, – объяснил герр Райер. – С их помощью люди молятся. Они перебирают бусины, чтобы сосредоточиться на молитве.
– Они ведь тоже из камня?
Герр Райер взял у неё чётки. Отразившийся в молочно-белых камнях свет рефлектировал жёлто-оранжевой полосой.
– Да. Он называется «лунный камень».
– Что, прямо с луны? – Риса наморщила нос.
– Нет, – рассмеялся мужчина. – Просто этот камень реагирует на фазы луны. Так, наверное, для тебя это немножко
Риса устроилась поудобнее, не сводя любопытного взгляда с психолога.
– Фазы луны – это то, как меняется луна на небе.
– Полнолуние – это фаза?
– Точно. Так вот, эти камни, – герр Райер покачал чётки в руке, – изменяют свой цвет в зависимости от того, как выглядит луна. Когда она исчезает – камень тускнеет. А в полнолуние, наоборот, сияет. В эти дни его можно класть на окно, чтобы на него попадал лунный свет.
– Зачем?
– Чтобы он зарядился энергией луны. Кстати, – мужчина вернул Рисе чётки, – этот камень не подходит тебе.
– Почему это? – свела брови девочка.
– Ты ведь родилась в декабре? Значит, ты козерог. Лунный камень сделает тебя ленивой и рассеянной.
Девочка заморгала. Камень может что-то сделать, повлиять на человека? Это как вообще?
– Если ты будешь интересоваться этим, – улыбнулся герр Райер, – то всё сама узнаешь. Хотя, – он откинулся в кресле, – вряд ли это будет интересно ребёнку.
– Почему вы так думаете? Я не такая уж и глупая!
– Я и не говорил, что ты глупая. Даже не думал. Просто обычно у детей твоего возраста немного другие интересы. Мультфильмы, компьютерные игры.
Риса надулась.
– Но, в самом деле, может быть и будет интересно. У меня есть книжка…
Щёки девочки вспыхнули. Она потупила взгляд, вцепилась в сумку.
– Что такое? Всё в по… – герр Райер запнулся. – Ах, вот что. Понимаю. Если хочешь – приходи в свободное время. Я буду читать тебе. Не страшно. Ты ведь скоро научишься.
Риса подняла глаза. Лицо её было слишком серьёзным для маленькой девочки.
– Вспомню, – твёрдо произнесла она.
***
– Знаешь, о чём я мечтаю?
– О чём?
– Что однажды буду жить в Берлине.
– В Берлине? Почему там?
Абигель вытащила из рюкзака пластиковый контейнер с кусочками манго. К ней тут же, стараясь достать до лакомства, потянулся длинный хобот. Аби достала кусочек и протянула его слону.
– Ну ты что? Берлин – главный город, там наверняка очень круто.
– А чем тебе не нравится Гамбург? – осторожно спросила Риса, принимая от подруги ломтик манго. – Тут тоже много интересного.
– Ах, «Хагенбек» не считается. Понимаешь, Берлин – это такой город, где все мечты сбываются, где ты можешь быть кем угодно.
Что могло бы помешать Абигель быть кем угодно в Гамбурге, Риса не понимала. Большой, нет – огромный город, в котором столько всего интересного. Их группу привезли сюда на неделю, и они уже успели покататься на теплоходе, посмотреть собор архангела Михаила, и вот теперь гуляли по зоопарку. Ну разве не здорово?
Руки Рисы коснулся мягкий, немного влажный хобот-шланг: слон напомнил, что ждёт угощение. Девочка засмеялась и раскрыла ладонь. Слон захватил сладкий ломтик и немедля отправил его в рот.
– Ты была когда-нибудь в Берлине? Откуда ты тогда знаешь, какой он на самом деле? – удивилась Риса, когда подруга отрицательно покачала головой.
– Ты что, разве не видела его в фильмах? А та реклама с медведем?
– Ну, то фильмы.
– Думаешь, он в реальности другой? Стали бы его тогда показывать таким волшебным местом, – резонно заметила Абигель, закрывая контейнер крышкой – нужно оставить ещё и обезьянам. – Только ты никому не говори!
– Почему нет?
Абигель быстро глянула на подругу и тут же отвела взгляд.
– Смеяться будут, – неопределённо промямлила она.
Риса уже успела заметить: всё, что бы ни делала подруга, было с оглядкой на других. Главное, чтобы не засмеяли, чтобы не сплетничали и не тыкали пальцем.
Случай с Маркусом не обсуждал только ленивый. Не только в позитивном ключе: некоторые иной раз пытались уколоть Абигель, мол, за неё вступилась девчонка младше её самой, а она побоялась даже слова сказать. Доводилось такое довольно редко – мало кто хотел связываться с Рисой, готовой снова встать на защиту подруги. Но даже те разговоры, что иногда слышала Абигель, делали больно.
– Не бойся, – заверила Риса подругу, – я никому не расскажу.
Для пущей убедительности девочка сняла рюкзак и принялась рыться внутри в поисках дневничка.
– И как ты только не теряешь ключи?
Риса показала подруге браслет, к которому были прикреплены два крошечных ключика. Дневник открылся, обнажая исписанные неровным детским почерком страницы.
– Смотри. Никому не показывала. Только тебе.
Аби приняла у Рисы фото, с интересом взглянула на изображённых людей.
– Ого, это что, ты? А это твои родители? Ничего себе, так ты тоже богатенькая, как и Хитоми? Откуда это у тебя?
– Не знаю, – призналась Риса, забирая фото. – Нашла среди своих вещей в больнице.
Абигель молчала, внимательно слушая. Риса же поспешно спрятала фотографию в дневник, застегнула застёжки рюкзака.
– У меня тоже есть мечта, – наконец сказала она. – Я хочу найти свою семью.
Подруга издала звук, выражающий не то удивление, не то разочарование.
– Но Риса, если ты здесь, значит, – девочка запнулась. – Значит…