Первая раса. Высоко над радугой
Шрифт:
– Да, мне ещё в реабилитационке сказали, что никто не знает, откуда я. Но это ведь не значит, что моей семьи больше нет.
Абигель снова достала контейнер с манго, отпихнув рукой хобот назойливого слона. Протянула Рисе кусочек фрукта.
– А что, если они вообще не отсюда? Если они живут в другой стране? – задумчиво спросила она.
– Это не имеет значения, – отозвалась Риса, вонзая зубки в сахарный кусочек плода. – Я всё равно найду их. Где бы они ни были.
– Тебе плохо с нами?
Риса
– Мне не плохо, – неуверенно произнесла Риса, – совсем нет. Просто… ты, наверное, и сама понимаешь: всем хочется семью.
– Мне не хочется, – пожала плечами Абигель. – Меня всё устраивает. Но я тебя не отговариваю, не подумай. Наоборот, я буду рада, если твоя мечта исполнится.
Приставучий хобот дотянулся-таки до контейнера, сгребая оставшиеся кусочки фруктов. Ловким движением слон закинул угощение в рот, лукаво глядя на подруг.
– А ты наглый, не так ли? – заметила Абигель.
Слон издал рокочущий звук и замотал головой. Девочки засмеялись, и Риса незаметно накрыла ладонь Аби своей.
– А я буду рада приехать к тебе в Берлин, – сказала она. – Если ты пригласишь меня, конечно.
Глаза Абигель просияли.
– Тебе даже приглашение не нужно, – заверила она. – Я всегда буду тебя ждать.
Nothing ever seems to turn out right
5.
– Основой половых отношений является любовь, взаимное влечение друг к другу. О любви сложено множество стихотворений и поэм, романов и повестей, серьёзных музыкальных произведений. Многие художники оставили нам портреты своих возлюбленных…
Фрау Хольм, классный руководитель, стояла перед рядами учеников, и щёки её медленно приобретали розоватый оттенок. Всё-таки тяжело затрагивать такую тему перед толпой четвероклашек. Кто-то из девочек похихикивал. Более осведомлённые скучающе зевали. Некоторые сидели, сжав кулаки, напряжённо глядя на учительницу.
Риса растекалась по парте, подпирая голову рукой. Из-за непривычной жары ей плохо спалось ночью, и теперь глаза закрывались сами собой. В какой-то момент её рука начала соскальзывать.
– Плавно я хочу перейти к физиологической стороне любви и проблемам, которые возникают, когда любовь приходит в школьном возрасте, – фрау Хольм двинулась по ряду. – Ни для кого из вас, пожалуй, не будет секретом, что женское и мужское тело имеют ряд отличий…
– Эй, Энди! – шикнула Абигель сидящему неподалёку другу. – Разбуди её!
– Ри! – Энди потянулся к сидящей перед ним Рисе. – Ри, проснись! Фрау Хольм идёт! Ри!
Он аккуратно ткнул девочку между лопаток. Рука Рисы поехала, она уронила голову и ударилась лбом о парту.
– Что случилось? – учительница оторвалась от конспекта под взрыв хохота. – Риса? Что-то не так?
– Всё… нормально, фрау Хольм, – Риса обхватила голову руками, зажмурившись от боли.
– Прости-и-и, – Энди позади неё сморщился.
– Ты какая-то бледная…
– Я всегда так выгляжу, фрау Хольм, – напомнила Риса.
Одноклассники прикрыли рты, подавляя смешки. Естественно, если ты не похож на остальных, грех над тобой не посмеяться.
– Нет, ты не поняла… У тебя всё в порядке? – участливо спросила классная. – Может, тебе стоит обратиться к медсестре?
– Да нет, – девочка заёрзала на стуле. – Всё нормально, нормально.
Фрау Хольм кивнула. Рисе она нравилась: молодая учительница с кожей цвета персика, с затянутыми в пучок на затылке волосами и круглых очках, она была мягкой и спокойной. И очень любила детей.
Урок продолжился, а Риса, с трудом подавив зевоту, уставилась в окно.
– Ответственность за последствия лежит на обоих подростках, – продолжала урок классная, – но при этом основная тяжесть этих последствий ложится на девочек, и она может сильно покалечить жизнь…
– Фрау Хольм! – рука Рисы взметнулась вверх. – Можно мне всё же выйти?
До конца урока оставалось ещё как минимум полчаса, и коридоры школы были пусты. Рисе удалось выскочить на улицу незамеченной, и она сразу же сбежала на задний двор, за спортивную площадку. Слушать о каких-то последствиях совершенно не хотелось.
Октябрь выдался на удивление жарким, и земля была совсем тёплой. Риса упала в траву на холме и уставилась в небо. Ветерок приятно щекотал лицо, в небе проплывали облака, похожие на ленивых тюленей. Риса прикрыла рукой глаза, чтобы солнце не слепило.
Тонкая розовая полоска на ладони попала в поле зрения, и Риса отняла руку ото лба. Мерцающая кожа была рассечена шрамом. Он украшал её примерно столько, сколько Риса себя помнила – шесть лет. Что было до этих шести лет, девочка не могла вспомнить, как ни старалась.
Она даже обращалась к герру Райеру за помощью. Думала, он умеет гипнотизировать или вводить в транс. Он бы запросто мог помочь покопаться в забытом прошлом. Но мужчина лишь снисходительно улыбнулся ей: «Ри, есть вещи, в которые мне не стоит вмешиваться».
Вот к кому она бы сейчас отправилась с огромным удовольствием! Но герр Райер ушёл в незапланированный отпуск, и вот уже две недели кабинет его был закрыт на ключ. Так странно! Девочка привыкла, что за шесть лет жизни в стенах интерната она могла в любой момент прибежать к нему, поделиться чем-то.