Первая степень

Розенфелт Дэвид

«Никс» впереди на четыре очка, до конца игры минута, и я снова чувствую, чего лишает меня богатство. Я поставил на эту игру две сотни, но к выигрышу равнодушен. Делать ставки интересно только тогда, когда боишься проиграть. Без муки поражения не может быть восторга победы. Выпью-ка я еще пива.

Было десять вечера, когда посреди матча лиги меня разбудил телефон. Я уже выиграл три сотни, но что с того?

– Алло?

– Извини, что разбудила, но тебе все равно вредно спать на диване, – говорит Лори.

Как она угадала?

Конечно, она профессиональный следователь; надо бы проверить дом, нет ли скрытых камер.

Я немедленно встаю.

– Я не на кушетке.

– Ну да, разумеется, – говорит она тоном, который подразумевает: «Вруша ты, ну да ладно, черт с тобой». – Слушай, мне только что позвонил Пит.

– Ну и?..

– Поступил предварительный отчет. ДНК совпадает. Это точно тело Дорси.

– Ты как? – спрашиваю я.

– Я в норме. Рада, что все закончилось, – говорит она. – Иди спи дальше.

Я проглатываю зевок.

– Я не устал. Лучше пойду посмотрю, нет ли баскетбола по телевизору.

– Вроде игры, которую я слышу у тебя в комнате даже через телефонную трубку?

– Правда? Быть того не может.

– Спокойной ночи, Энди. Я тебя люблю.

– Спокойной ночи, Лори. – Мы уже пару месяцев как начали говорить друг другу «люблю», но, если в ответ на это автоматом следует «И я тебя тоже», слово перестает обжигать. Так что не стоит превращать прощание в ритуал. Мы не сторонники стереотипов.

Я посмотрел игру еще три или четыре секунды и опять вырубился. Где-то около трех часов ночи я встал и отправился в спальню и до полвосьмого уже не просыпался. Утром погулял с Тарой, переоделся и направился в офис Джона Холбрука.

Холбрук уже лет шесть работает окружным прокурором, из чего следует, что он почти готов переметнуться на другую сторону и начать делать деньги как адвокат. Джон человек добросовестный, трудолюбивый и в общем-то порядочный – как раз то, что нужно, чтобы стать хорошим адвокатом. Даже к делу Роллинза, которое явно не обещает быть громким, он отнесся с полной серьезностью.

Букмекера Дэнни Роллинза я почти не знал – наше общение сводилось к нескольким разговорам по телефону. У него была жена-физиотерапевт и двое детей-старшеклассников. Он катался на лыжах, всегда голосовал за республиканцев, пробовал каждую новую модную диету и всегда выплачивал выигрыши так же неукоснительно честно, как и принимал ставки.

То, чем Дэнни зарабатывал на жизнь, считалось незаконным исключительно благодаря идиотизму нашего уголовного законодательства. Считается законным играть на скачках, сидя на стадионе или в специально оборудованном зале, но не обращаться к букмекеру. Можно просаживать семейный бюджет на лотерейные билеты, но не на «Никс». Люди зарабатывают и теряют состояния, покупая акции Yahoo! или IBM, но попробуй только сделать ставку на «Гигантов», и на следующий день можешь обнаружить свою задницу на скамье подсудимых.

У Дэнни, насколько я знал, имелись

некоторые связи с организованной преступностью в северном Нью-Джерси – именно поэтому он мог контролировать свою территорию. Что не мешало ему оставаться, на мой взгляд, порядочным и честным человеком. Дэнни, безусловно, прав, обходя этот смехотворный закон.

Когда я приехал к Холбруку, у него как раз заканчивалась встреча в конференц-зале, секретарша попросила меня подождать в его кабинете. Джон пришел через пару минут.

– Энди, ты что здесь делаешь? – Он сделал удивленное лицо.

– У нас назначена встреча по делу Дэнни Роллинза.

– Я помню. Но вот уж не думал, что ты придешь сам. Такой богатый парень, как ты. Я думал, ты пришлешь кого-то из своих людей. Ведь фондовая биржа уже открылась? – Он посмотрел на свои часы.

Насмешки завистников – еще одна грань внезапного богатства.

– Мои люди заняты. Кроме того, ты им не нравишься. Так что давай-ка снимем эти идиотские обвинения, и я вернусь на фондовую биржу.

– Снимем обвинения? Это кажется настолько очевидным, что твой клиент не принял бы на это ставку. – Он рассмеялся и открыл папку.

Джон обстоятельно демонстрировал мне доказательства: конфискованные карточки для ставок, книги счетов и распечатки записей телефонных разговоров. Его контора уже присылала мне весь этот мусор, ничего нового я не увидел, но промолчал.

– И что же вы на это скажете, господин адвокат? – с торжествующей усмешкой спросил он, захлопнув папку.

– Если вы снимете обвинения до суда, я думаю, что смогу убедить моего клиента не предъявлять вам обвинение за незаконный арест.

– Да ладно, Энди. Я, знаешь ли, занятой человек. Хочешь ты заключить сделку или нет?

– Нет. Мы намереваемся построить сильную защиту, – покачал я головой.

Джон рассмеялся; вполне возможно, он был знаком с некоторыми приемами моей сильной защиты.

– И в чем она будет заключаться? – спросил он.

– Свидетели с незапятнанной репутацией.

– Извини?

– Свидетели с незапятнанной репутацией, – повторил я. – Они засвидетельствуют репутацию моего клиента, которая, надо заметить, кристально чиста.

– Это уж точно. И кого ты намереваешься привлечь в качестве таких свидетелей?

– Ну, знаешь ли, обычных уважаемых, безупречных людей, которых называют столпами общества. Хочешь, чтобы я привел пример?

Он пожал плечами, и я счел это знаком согласия. Я открыл папку, вытащил распечатку телефонных переговоров и указал на первую страницу с номерами телефонов.

– Если я правильно помню впечатляющую демонстрацию улик, эти номера якобы принадлежат людям, которые звонили моему клиенту, чтобы сделать незаконные ставки. Конечно, у вас нет доказательств, но…

– А с какой же, по-вашему, конкретной целью были сделаны эти пятьдесят семь сотен звонков в течение месяца? – перебил он.