Первая версия
Шрифт:
Дядя Степа рассмеялся, Ломанов хмыкнул. Я опять промолчал.
— А вот еще один, тоже свеженький...
Тут я не выдержал:
— Дядя Степа, не надо...
В висках моих стучала эта дурацкая последняя фраза из анекдота: больше вы меня не увидите, больше вы меня не увидите, больше вы меня не увидите...
В дверь Ольгиной квартиры мы практически вломились с участковым и двумя понятыми, пожилыми дворничихами из ЖЭКа. Пока я безнадежно долго жал кнопку звонка, Ломанов привел их во главе с молодым, разбитным и чуть пьяненьким слесарем. Слесарь долго возился с замком: какая-то самая последняя операция у него все не получалась. Тогда я отодвинул его в сторону и не очень сильно налег плечом на дверь.
Ольга лежала в коридоре, буквально в шаге от двери. Сразу было понятно, что она мертва. Дворничихи заголосили, слесарь моментально протрезвел. Участковый, капитан Сидоренко, по-бабьи охнул. Я отправил его вызывать следственную бригаду с Чертановской, из местного отделения, а Ломанова — звонить прокурору-криминалисту Моисееву. В этом деле его безошибочные действия были необходимы.
Я встал в дверном проеме, рядом со мной стояли перепуганные понятые, изо всех квартир потихоньку выглядывали соседи. Чтобы не терять времени, я сразу начал их опрашивать.
— ...Все утро была дома. За молоком только выходила. Молоко-то как подорожало, так все равно не везде купишь. Там, в молочной, только сметана была, я — в универсам. Пусто. Ну, в смысле молока там не было. А эти коробочки говенные я и в гроб с собой не возьму. Только на той стороне смогла купить... Машины? Так их тут тыща стоит, поди разбери, кто свой, кто чужой... А так ничего не слышала...
— ...Мы с мужем обычно рано встаем. Мы ведь с ним в Лужниках торгуем. Но сегодня решили не поехать. Вы только ничего не подумайте. Кто ж знал, что такое может случиться? Его просто радикулит схватил. Тяжести-то больше ему приходится таскать. У нас сумки-то знаете какие? Слона спрятать можно. Мы тоже в однокомнатной живем, как раз под ее квартирой. Она ничего была, тихая. Музыку только громко включала, особенно по вечерам. Поздно по вечерам. Стены-то сами знаете... Что слышали? Да вроде кто-то ходил. Даже громко ходил, из угла вроде как в угол. Что-то падало... Ну я на кухне была, суп варила, вот муж, может, лучше слышал...
Довольно молодой мужик в спортивных штанах с обвислыми коленками и неестественно прямой спиной был более точен:
— К ней кто-то приходил. Это было около девяти, чуть раньше. Сразу потом новости по радио передавали, я потому и запомнил. Нет, криков не было. Шуршали, как мыши. Но вот шаги были. Ее-то саму мы не слышим почти. У нее, наверное, тапочки мягкие. А тут ходили явно в ботинках: тук-тук, тук-тук. Быстро человек ходил. Туда-сюда. Туда-сюда. Потом вроде бы телефон звонил. Потом я задремал. Устаешь на этом рынке как собака, и деньги никакие не нужны.
Я прикинул время. Конечно, до осмотра трупа судмедэкспертом о времени убийства говорить рано, но все детали и мой опыт подсказывали, что убийство произошло всего несколько часов назад. Остальные «свидетели» толком ничего сказать не смогли, а ближайшая соседка оказалась совершенно глухой. Очевидно, мне придется основной опрос оставить на вечер, когда жильцы вернутся с работы. Похоже, что все произошло сразу после девяти, когда люди обычно выходят из дома. Наверняка кто-нибудь что-нибудь да видел.
Вскоре Ольгина квартира была похожа на тихо шуршащий улей.
Я сидел в кресле и тупо смотрел в окно, за которым кружила стая крикливых галок. Судмедэксперт Клавдия Сергеевна Синицына будничным голосом подтвердила мои подозрения — смерть наступила не более четырех часов назад, где-то между восемью тридцатью и девятью тридцатью, от проникающего ранения спины в области сердца. Характер раны свидетельствует, что смертельное ранение было нанесено колюще-режущим орудием, брошенным с большого расстояния. Более точно обо всем можно будет говорить только после вскрытия.
Семен Семенович Моисеев обнаружил свежий отпечаток пальца, не принадлежащий убитой, на одной из кнопок телефона.
— Вы понимаете, Александр Борисович, похоже, пришлых было все-таки двое. Следы на просыпавшейся земле от упавшего со стеллажа цветка хоть и дают нам очень призрачный материал, но все же можно заключить, что здесь были два человека. На них были почти одинаковые импортного производства ботинки с рифленой подошвой, но разного размера. Похоже, орудовали они в перчатках, снимали которые лишь один раз, прикасаясь к телефону. Потому что «обработан» только телефон. Повсюду множество отпечатков пальцев, как убитой, так и других. Телефон же аккуратно протерт. Однако пальчик все же оставили. Думаю, что этот отпечаток и есть именно то, что нам нужно. Во всяком случае, это единственная более-менее серьезная находка.
Я поднялся из кресла и стал разглядывать телефонный аппарат «Панасоник», будто бы мог что-то узреть на его серой поверхности невооруженным глазом. Вдруг что-то словно подтолкнуло меня изнутри — я нажал кнопку автоответчика.
Сначала я услышал нежный голос Любы: «Оля, позвони мне когда сможешь. Посплетничаем. Пока».
Следующая запись оказалась более чем неожиданной. Сиплый и низкий мужской голос торопливо проговорил: «Ольга, добрый вечер! Турецкий беспокоит. Прошу прощения за хриплый голос, простыл маленько. Завтра заскочу к вам ровно в девять. Есть важное о Дэвиде. Спокойной ночи». Я перемотал пленку и прослушал еще раз. За спиной я почувствовал чье-то близкое дыхание. Я обернулся — это был Ломанов с круглыми глазами.
— Грамотно работают, гады, — выдавил он из себя. — Надо передать запись в акустическую лабораторию. По меньшей мере, у нас есть отпечаток и голос...
Он еще что-то говорил, но я уже не слышал. Страшная картина вставала передо мной: кто-то, прикинувшись мною, убивает маленькую, несчастную, беззащитную женщину...
Но еще одно мучило меня гораздо сильнее. Если бы я, не джентльменству я, позвонил Ольге чуть раньше девяти, она бы осталась в живых...
Клиент жил в шестнадцатиэтажной башне на Кавказском бульваре на восьмом этаже и отличался пунктуальностью, что в данном случае было весьма кстати.
По наблюдениям последних дней, Евгений Сошников, генеральный директор фирмы «Форум-инвест», которая специализировалась на транспортировке нефти и нефтепродуктов, отправлялся на работу каждое утро. Без пятнадцати девять к дому подъезжал синий «форд» бизнесмена. Водитель, по совместительству телохранитель Сошникова, поднимался на лифте, звонил в квартиру. После этого дверь открывалась и, практически без задержек, выходил Сошников. Они спускались на лифте.